Все себя дурно ведут. Лесли М.М. Блюм

о приближающемся выпуске первого номера нового издания дошли до Хемингуэя минувшей осенью, когда он еще надрывался, работая в Торонто. Хемингуэй написал Паунду и предложил к публикации текст, озаглавленный «О, Канада». (Тема предлагаемой публикации – насколько в Канаде «дерьмово»)[281]. Паунд в свою очередь уговаривал Хемингуэя вернуться в Париж и занять пост главного редактора нового издания. После возвращения Хемингуэя он познакомил его с Фордом в своей студии. Хемингуэй произвел на Форда яркое впечатление тем, что прошел к месту их знакомства, изображая бой с тенью, как вспоминал Форд, а тем временем Паунд объяснял, что Хемингуэй – автор стилистически лучшей в мире прозы[282]. Пораженный Форд назначил Хемингуэя на должность своего заместителя в «Transatlantic Review».

      Это сотрудничество с самого начала было чревато проблемами. Во-первых, Форд не платил Хемингуэю, и данное обстоятельство почти гарантировало острое недовольство. Во-вторых, хотя Форда и чтили как писателя, он тем не менее мог быть бесспорно смешным. Казалось, Форд был обречен стать персонажем язвительной пародии Хемингуэя[283]. Из-за полноты и светлой щетки волос, свисающей на нижнюю губу, Форда часто сравнивали с моржом. Попасть в его объятия было все равно, что оказаться «тостом под яйцом-пашот», по словам одного писателя[284].

      Все эти насмешки, похоже, не оказывали негативного влияния на самооценку Форда. Подобно Гертруде Стайн и Эзре Паунду, Форд видел себя в роли руководителя современной литературы и наставника молодого поколения. «Он всегда был щедр, особенно по отношению к молодым писателям, зачастую даже слишком щедр», – вспоминал Шервуд Андерсон[285]. И как Стайн, Форд не упускал случая провозгласить себя гением[286]. Отучить его от пристрастия к самовосхвалению не представлялось возможным: «Издатели и редакторы рвались работать с ним, – объяснял Андерсон. – Просыпаясь утром, он заставал их в количестве не меньше дюжины, ожидающих на его крыльце. В воображении Форда они действительно располагались там лагерем»[287].

      «Воображение» Форда являлось причиной бурных споров среди членов «сборища». В городе он быстро приобрел известность своей постоянной ложью[288]. «Форду повезло вообще не иметь памяти: он ничего не помнил так, как было на самом деле», – рассказывал один экспат[289]. В большинстве случаев выдумки Форда были причудливы и безвредны. Шервуд Андерсон вспоминал, как однажды Форд приглашал его в один из своих домов в Пенсильвании: «Он подробно описывал дом – вид с террасы, сад, яблони на склоне ближайшего холма… красивое убранство и целую свиту слуг»[290]. Единственной загвоздкой было то, что этот дом не существовал, а если такой и был, то принадлежал не Форду. Вечером Форд предложил Андерсону погостить еще в двух вымышленных домах – во Флориде и в Калифорнии.

      Нового заместителя Форда ничуть не забавляли его фантазии. Впоследствии Хемингуэй утверждал, что Форд лгал и в денежных вопросах, а это было немаловажно