исполнителя биологических функций в автоматизированного исполнителя индустриальных функций лежащих на пути реализации биологических, то есть во многом преобразуется в своих природных качествах за счёт социальной среды, как изначальное проявление семиотики открыло начало изобразительной письменности и открыло значение информации в росте её количества через передачю от особи к особи в выстраивании взаимоотношений людей, что изменило и ход формообразования нервной системы человека в социогенезе. Интеллект (ассоциативная произвольность, способность выстраивать понимание логически достоверных закономерностей) является природным исключением, становящимся редким явлением в соответствии с ростом населения и автоматизации организации социума по признакам линейной (порой даже с использованием этики) реализации естественных потребностей согласно бессознательной инерции поведения (без апелляции к знаниям и логике событий в конструктивном ключе). И единственное, что позволено умирая, это вспарить, постичь свободу. Поэтому, многие вещи приходят и постигаются лишь через переживание смерти, когда человек остаётся жив, но постигает опасность жизни, подобно девственному восприятию запятнанному однажды болью и страхом, происходит изменение формы психических процессов восприятия через страх и ущерб, с этого начинается и рождение, с импульсов раздражения в нервной ткани. Смерть есть переживание тотальной утраты всего, в первую очередь утратой восприятия и чувства обладания, когда рассудок теряет формальную осознанность, а в обретении прозрения через безумие, через утрату безумия, когда фактор психического сдвига или нарушения заставляет выработать новую форму поведения, словно безумец впавший в сферы психической неупорядоченности прозревает исцеляясь, обнуляя психический эмоциональный или двигательный стимул (в случае существенных психических нарушений, речь о метаболическом нарушении, которое обнуляется не всегда или только с помощью грамотно подобранной терапии, в первую очередь фармацевтической).
Сознанием вырывающегося всплеска сквозь всё былое и небылое, обнажается нечто единое и неописуемое, проникшееся неизбежностью истины в текущем ею моменте пред необъятностью вселенской неограниченности. Это есть перерождение, где из разодранной и испепелённой плоти возрождаясь из пепла вновь обретает жизнь младенец, но уже не из лона матери, а из прогоревших потрохов собственной плоти сделавшейся ему утробой, которую он неминуемо покидает в момент созревания. Словно гусеница пожиравшая однажды листву выросла и окутав себя шёлковым коконом неизбежно избавляется от него, как бы он ни был роскошен, ибо надломив его, расправляется тот, кто способен касаясь ветра вздымать, даже не ведая того, и шёлк, как утраченная навсегда обуза остаётся позади вспорхнувших крыльев. Пробуждение знаменующее когнитивное созревание, готовность избавиться от кокона, от пережитков ментальной плоти, от
