Надо сказать, что шерстяные мутантики очень гибкие и укусить себя за локоть им ничего не стоит. Детей они стараются отучить от этой вредной привычки так же, как человеческим детям не разрешают ковырять в носу или грызть ногти.
– А где Пупырь? Он ушел меня искать? – Трюша огляделась, но нигде не увидела своего милого мохнатого папу.
– Пупырь залез на дерево, – Мумуня укоризненно посмотрела на дочку. – На самую верхнюю ветку. Между прочим, он едва не упал оттуда.
– А зачем он залез на дерево? – поразилась Трюша.
– Как зачем? Чтобы дальше видеть! Должен же я знать, куда запропастилась моя дочь! – донеслось откуда-то сверху. С дуба, цепляясь за выступы в коре, торопливо спускался Пупырь. Вокруг него с назойливым гулом кружили синие пчелы. Им не понравилось, что он находился так близко от их гнезд.
Когда он слез с дерева, мутантики отправились в домик пить микстуру от кашля и глотать аспирин. Это была их обычная еда.
Узнав от Мумуни, какая опасность грозила Трюше и Бормоглотику, Пупырь от ужаса подавился упаковкой от аспирина, и его пришлось долго щекотать под мышками, пока он не прочихался. Успокоившись, он строго-настрого запретил Трюше и Бормоглотику даже близко подходить к ручью. Он вообще хотел запретить им встречаться, но в это время опять расчихался, и роковых слов не последовало.
Пока Мумуня отчитывала дочку, жаба Биба со свойственной ей наглостью вскочила на стол, опрокинула чайничек с микстурой и схватила две упаковки слабительных таблеток, которые предназначались на десерт.
– А ну, брысь отсюда! Бормоглотик, прогони ее! – закричала Мумуня, замахиваясь на жабу полотенцем.
– Вот я тебе покажу! А ну отдай сейчас же! – закричал мутантик и с мухобойкой стал гоняться за жабой по домику. Биба уворачивалась с ловкостью, которую трудно было ожидать от этой ненасытной утробы на лапках, и опрокидывала все, что попадалось на ее пути. Со звоном разбивалась посуда, и падали стулья. В конце погони, когда комната напоминала поле брани, жаба Биба забилась под шкафчик, откуда Бормоглотик уже не мог ее достать, и довольно чавкала слабительными таблетками.
– Что вы наделали! Всю посуду перебили! – заахали Мумуня и Трюша, собирая с пола осколки тарелок. – Из чего мы теперь есть будем?
– Подумаешь! Тарелкой больше, тарелкой меньше! – махнул рукой Пупырь. – Все это – мелочная суета! Главное, чтобы все: и животные, и жабы, и пчелы, и мы, мутантики, чувствовали себя счастливыми и не мешали друг другу жить! А самый простой способ испортить настроение, скажу я вам, это принимать слишком близко к сердцу пустяки вроде разбитых тарелок и всякой другой дребедени.
Пупырь иногда любил пофилософствовать, особенно после стаканчика горячей микстурки. Порасуждав всласть, он обычно ложился на набитый листьями диванчик, складывал ручки на толстеньком шерстяном животике и засыпал. Причем, если его будили, Пупырь сердился и заявлял, что ему мешают думать.
Но в этот раз