Когда я упомянула про фитолавку, я почувствовала, как невидимая удавка опасно сдавила гортань. Я с трудом вдохнула и выдохнула. Посмертное заклятье вампира с аллергией на человеческую кровь предупреждало меня, что уж слишком близко я подобралась к раскрытию тайны Влада Дэреша-Крувицки. Миг – и удавка пропала.
– За кое-чем? – Дарион выразительно приподнял левую бровь, подбадривая меня.
– За кое-чем, – упрямо повторила я, делая вид, что не понимаю его намёка.
Начальник Службы Безопасности по Иномирным Делам смотрел на меня выжидательно, затем неприлично громко фыркнул и произнёс, неожиданно перейдя на «ты»:
– Лоли, перестань, я же всё равно выясню, что именно ты там покупала. Просто это займёт время, которого у нас и так мало, – его серые глаза смотрели на меня чуть насмешливо.
Я же с отчаянием пассажира на тонущем корабле понимала, что не могу сказать правду. А вопрос, зачем я покупала козью кровь, разумеется, будет следующим после моего признания. Я с ужасом смотрела в огромные серые глаза и не знала, что ответить следователю. Безумно сильно не хотелось обманывать этого мужчину, проявившего ко мне столько внимания и доверия, рассмотревшего в горничной из публичного дома не одноразовую подстилку, а неплохого мага-вещевика. «А вдруг, он сам догадается, зачем мне нужна была козья кровь? Без моего прямого признания?» – мелькнула слабая надежда, но тут же погасла. Ведь даже Бенефис подумал, что я купила кровь, чтобы обмануть вампира. А он далеко не глупый мужчина и распутал ни одно сложное дело. Да и информация о том, что среди вампиров появился рецессивный ген, позволяющий питаться вместо крови разумных существ кровью животных, была явно засекречена самими вампирами. Именно поэтому я выдохнула как перед прыжком в ледяную воду и произнесла на одном дыхании:
– Я покупала козью кровь, чтобы сымитировать девственность.
Пока я говорила, я вновь ощутила на себе удавку вампирьих чар. Но стоило мне произнести оправдание про имитацию девственности, как они тут же рассеялись. Как же омерзительно было произносить эту фразу. Я почувствовала себя настолько скверно и тошнотворно, что захотелось провалиться под землю и оказаться где-нибудь далеко отсюда. Мои щёки горели от стыда, мне было душно, дыхание стало прерывистым и частым. Следователь тут же торопливо убрал руку с моего запястья. Было безумно обидно, ведь Дарион оказался первым, кто ни разу не позволил и тени неуважения прозвучать в его словах в мой адрес, узнав, что я работала в публичном доме мадам Жадрин. Он ни разу за всё время не произнёс ни одной пошлой шуточки, ни одного намёка, в отличие от того же Майкла или Бенефиса. Однако я не винила его, я бы тоже убрала руку на его месте, ведь только что я призналась в том, что мало того, что продажная шлюха, так ещё и в том, что обманщица. Как у него только хватило выдержки, чтобы не вытереть брезгливо после этого свою ладонь о штаны? Я бы наверно не удержалась от такого движения. М-да… а