– Кто там?! У меня ружье! – крикнул в темноту мужчина, но его голос был слаб и дрожал. Из оружия он располагал китайским ножиком для сбора грибов и неработающим фонариком, который он зачем-то продолжал носить с собой. Наступила глухая тишина, только ветер вздыхал меж голых ветвей мертвых деревьев. Человеку повсюду виделась угроза, чудилось наступление чего-то злого и неизбежного.
Нечто неподвижно стояло в темноте и разглядывало застывшего на месте человека. Его выдавал только пар, исходящий из страшной пасти, нижняя челюсть которой была выдвинута вперед и предназначалась для убийства и разрывания на куски своей жертвы. Хищник предвкушал и наслаждался. Раздался довольный клокот голодного животного, неконтролируемый и древний. Этот звук усиливался с каждой секундой и походил на силу, дикую и ненасытную.
Мужчина хотел побежать назад, но между деревьями появился огромный силуэт, размером с быка, и двинулся на него. Взгляд у оборотня был угнетающе-завораживающий. Страшные желтые огоньки парализовали человека.
Вышла луна и осветила перед мужчиной чудовище, грудная клетка которого была огромная, челюсти у него двигались вверх и вниз, издавая клацающие звуки. Зверь, казалось, чувствовал бессилие жертвы и дико взревел, подняв голову вверх. Взгляд мужчины был прикован к ужасным зубам, когда чудовище молниеносно ударило передней лапой. Острые, как скальпель, когти оставили три глубоких раны. Кровь сначала тихонько выступила из тела, будто раздумывая, затем хлынула струями на землю, заливая траву и мох. Хищник ударил второй раз по животу – мужчина сжался, пытаясь удержать свои внутренности. После непродолжительной борьбы за жизнь ноги у человека подкосились, и он упал в лужу собственной крови. Последнее, что почувствовал умирающий, как челюсти сомкнулись на его голове, и он услышал треск своего черепа…
ГЛАВА 1
Сергею Семеновичу Краеву снился кошмар. Он метался по кровати, плакал и даже выл. Во сне он ощущал боль, непонятную, похожую на щупальцы осьминога – иногда они замирали, но чаще шевелились внутри, вызывая приступы удушья и дерущие спазмы. Слышащиеся в ночи голоса были странными и пугающими. Они говорили с ним на языке, которого он не знал. Вике Русовой, его девушке, иногда приходилось будить своего возлюбленного и включать свет. Проснувшись, Сергей, весь потный, со стеклянными глазами сидел на кровати и непонимающе смотрел по сторонам.
С утра Краев ничего не помнил, это вызывало неловкость и взаимную отчужденность. За завтраком они долго молчали, держа в руках кружки с остывающим чаем, не зная, что сказать друг другу. Потом Краев бежал на пробежку вокруг деревни, которая проходила ежедневно, невзирая на суровую красноярскую осеннюю погоду. Лишь после освежающего бега он окончательно приходил в себя и освобождался от липкого страшного сна.
Вот уже месяц они жили в глухой таежной деревне, прошли через ад наркотической ломки и лесной реабилитации. Казалось бы, жизнь возвращалась в молодые тела и давала надежду на будущее, но странные события, происходящие со всей группой, вносили мрачность и угрюмость в их отношения и существование.
Краев смутно помнил тот холодный и дождливый вечер, когда он убегал от каких-то неизвестных животных в лесу, упал, потерял сознание и проснулся с раной на плече. После этого все в его жизни стало медленно меняться. Что именно, он понять не мог, но совершенно четко осознавал, что идут какие-то перемены и эволюция. Он не жил, а как бы наблюдал за собой со стороны, будто смотрел фильм. Рана зажила на удивление быстро, а вот непонятная тревога нарастала и поглощала Сергея как снежная лавина.
Лечили его рану бабушки, похожие друг на друга, морщинистые и молчаливые. Краеву казалось, что он их раньше никогда не видел в деревне. Хотя откуда взяться посторонним в глуши, за 100 километров от районного центра? Его натирали пахнущими мазями из трав и кореньев, втирали барсучий жир и поили неприятными настойками, от которых он подолгу спал. Рана затягивалась на глазах, вызывая вместо радости выздоровления, смутное беспокойство. На время лечения Яков, глава поселения, разделил их с Викой, которую отправил на «женскую часть деревни».
Позже Вике разрешили быть с Краевым. Девушка окончательно отошла от отравляющей абстиненции, расцвела, обрела свежесть и опрятность. Ее волосы стали ровные и длинные, кожа бархатистая и нежная. Радоваться бы, но казалось, между ними бежал холодный ручеек, Сергей был замкнут и мрачен, а Вика испугана и напряжена. Тем не менее, они оба хотели засыпать трещину непонимания, которая большим развалом возникла между ними.
– Выспался? – спросила Вика, сидя на деревянном стуле, за большим грубо сделанным деревянным столом. Она, как могла, вносила уют в их убогий таежный быт – накрыла салфетками стол и поставила в надколотую вазу несколько сосновых веток, которые издавали приятный запах. Девушка пила чай.
– Да, – тихо ответил Сергей, протирая глаза.
– Счастливчик!
– Я не храпел? – спросил Краев и попытался изобразить что-то наподобие улыбки.
– Нет, ты ревел как Ниагарский водопад или пойманный слон. Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно!
– Ты