– Это правда?
Я понял, что видимо мои родители сообщили немного раньше моего прихода новость, из которой становилось ясно, что мы переезжаем в Москву. Я не мог вымолвить ни слова, поэтому просто кивнул головой в ответ. Элен опять резко отвернулась от меня, отбросила от себя мои руки, державшие её, и побрела в сторону Сены9.
Я постоял несколько мгновений, не зная, как себя вести в этом случае, и потихоньку, шаг за шагом, побрел позади Элен, как побитая собака. Заходящее солнце искрилось в зеркале реки, отражаясь в ней через немногочисленные тучки. Тени были максимально длинные, и я старался не наступать на тень своей любимой девочки и выкидывал почти акробатические номера, перепрыгивая, то через тень руки Элен, то через тень от её головы, поэтому со стороны должно было казаться, что за красивой и одинокой девушкой, гуляющей по парку, крадется маньяк-попрыгунчик у которого проблемы со зрением, и он никак не может отличить тень жертвы от её самой. На моё счастье поблизости не было полицейских и наблюдали за нами разве что несколько парочек, сидевших на скамейках в глубине парка, который уже начинал освещаться в одно мгновение везде вспыхнувшим искусственным освещением. Яркий свет диодных ламп, который был внутри тяжелых кованых столбов-фонарей, которые стояли в этом парке со времен Людовика Святого, был двояким, как сама история Европы.
Зажужжал телефон в моем кармане. Я посмотрел на экран. Это был мой друг Анри. Почти точная копия Д’Артаньяна, памятник которому я увидел впервые, когда мне было 10 лет. Он так же увлекался фехтованием и был родом из Беарна, поэтому никаких сомнений у моей семьи не было в том, что Анри прямой потомок бесстрашного дуэлянта, и по совокупности, маршала Франции, воспетого Александром Дюма. «Три мушкетера» я перечитывал неоднократно, и могу сказать, что по моим подсчетам, этот вспыльчивый предок Анри, убил и покалечил около девяноста пяти человек. Список впечатляющий. Я ответил на звонок и сообщил, что мы гуляем с Элен в парке возле её дома, Анри пообещал скоро примчаться и отключился. Тут до меня дошло, что вдвоём с Элен нам осталось побыть минут тридцать-сорок, а я еще ничего ей толком не рассказал.
Элен остановилась возле мальчика-скрипача, который заканчивал располагаться и готовился к своей вечерней игре. Положила какую-то купюру в его открытый футляр от инструмента и присела на скамейку в трех шагах от него. Я последовал её примеру. Присел с ней рядом и сказал, что Анри через полчаса приедет к нам. Она никак не отреагировала. Только когда скрипач оживил свой инструмент, и пронзительные звуки начали разрывать наше зыбкое спокойствие, Элен опять заплакала. Я взял её руку в свою ладонь, и, поцеловав её пальчик, накрыл её ладошку другой рукой.
Так мы и сидели в абсолютном молчании,