на подбородок и затекла в открытый в беззвучном крике рот. В голове возникала одна и та же мысль: «Дышать!», но тут же терялась, и судорога входила в мозг, электрической болью заставляла его чувствовать каждую извилину и каждый нейрон. И все отступило. Все чувства, все мысли. Мир стал красным, потом черным …просто цвет. Тело лежало под огромным деревом и ветер рвал бороду и волосы во все стороны. Рыжебородый в неестественной позе замер на коленях, оперившись о ствол дерева. Не справившись с ветром, тело рухнуло наземь. Внезапно ветра не стало. Этого никто не заметил. Ветви, не знавшие стихий. безжизненно опали. Резкий хрип нарушил наступившую вокруг тишину. Рыжебородый тщетно пытался набрать в грудь воздух, он извивался и бился, но воздуха было слишком мало для умирающего организма. Его друг изогнулся и задрожал всем телом. Испарина выступила крупными градинами на лбу и щеках: он дышал. Большие люди приходили в сознание медленно и болезненно. О, с каким счастьем они воспринимали самые изощренные страдания каждого органа и члена своего тела! Как они изнывающее приветствовали свое второе такое мучительное, забирающее все силы рождение. Распухший язык долго не мог слушаться заблудившуюся команду организма, и друзья хрипло и кроваво пытались смеяться. Нужно было заканчивать этот затянувшийся поход. Мысль снова смогла быть настойчивой, разум же лениво отгонял ее прочь. После акта умирания было невыносимо подчиняться хоть чему-то, даже здравому смыслу. Холод дал о себе знать и друзья его восприняли как манну небесную: они могли чувствовать! Им было смертельно холодно! Сев, выпив немного воды, Черноглазый стал собирать неудавшуюся ярмарку в подобие корзины. Он подобрал зеркальце и взглянул в него. И снова адреналин волной обдал все его существо: на него смотрел рыжебородый. Это был стоп-кадр. Искривленный в яростной схватке за жизнь кровавый рот, закатившиеся глаза с отчетливым рисунком сосудов на сетчатке, и вдавленная шея! Ее будто сдули, будто это и не человек был, а его резиновая копия. Он впервые закричал о боге. Человек, опадающий в безвыходные ситуации, ждет защитника, Супергероя, Спасителя… Черноглазый вновь взял зеркало и осторожно взглянул в него по касательной, там был для него очередной ребус: отражением теперь служило что-то серо-голубое, мертвенное и безобразное. Человек не стал кидать зеркало, поняв, что оно и есть причина произошедшего. Он смотрел, но картинка не менялась. Тогда он проделал то, что сделал с зеркальцем в панике, но не бросил, а лишь коснулся земли им. Стоп-кадр отразил несчастную девочку, ужас в каждой черточке ее лица. И небо. Кусочек неба за головой девочки. Будто срезали дымящийся пирог: четкая грань неба и искрящегося нечто, составляющую вторую часть неба. Человек долго смотрел на этот кадр, потом передал другу. Тот отшатнулся, и тут же опустив взгляд сказал: «как тогда, как на перевале, я видел это…, оно их убило всех, как тогда…» – слезы катились по лицу, падали
