«И что мне теперь прямо здесь припасть на одно колено и начать читать стихи?» – возразил Женя сам себе, но на всякий случай попытался вспомнить какое-нибудь стихотворение посолиднее. Как назло в голове навязчиво крутился только Бродский. При том именно сам образ Бродского, а не его стихи.
«Бродский… Это почти как Троцкий…»
«Соберись, дебила кусок, ты что, ни одного стиха не помнишь?»
«Я – поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем – приветик!»
– С вами все нормально? – спросила учительница, убирая карточку в кошелек. Она успела расплатиться, пока Женя говорил сам с собой.
– Я да… Просто задумался о Троцком… о Бродском.
– Да, – ее лицо приняло озадаченный вид, словно она вот-вот протянет руку и потрогает его лоб на предмет лихорадки. – Действительно… Почему бы не подумать о Бродском.
Женя уже открыл рот, чтобы попытаться развить диалог, но у Юлиной учительницы зазвонил телефон и она, скомкано попрощавшись, убежала, звеня здоровенным пакетом и говоря кому-то, что уже почти подошла к подъезду.
Домой Женя вернулся ранним утром, разбитым и опустошенным настолько, насколько это возможно. Душа была – как старая пепельница из консервной банки, пустая, но с плотным липким налетом на стенках из пепла и плевков. Будто кто-то голодный выпил все силы и эмоции. А самым неприятным была стойкая иррациональная уверенность, что так паршиво теперь будет всегда, что на самом деле мир именно такой, каким он видит его прямо сейчас – серым потоком ложных надежд и разочарований. Умом Женя понимал, что это всего лишь измученный мозг пытается восстановить допаминовый баланс и уже завтра-послезавтра станет лучше, но это понимание слабо спасало.
Матеря самого себя за неспособность вовремя останавливаться, Женя тихо открыл дверь в квартиру.
В коридоре он столкнулся с Юлей, шнурующей кроссовки. У Юли было что-то вроде приработка: в соседнем доме жила девушка-модель, Юля два раза в неделю бегала с ней утром, не то чтобы в качестве настоящего тренера, а дабы не дать лишний раз расслабиться. Юля в любом случае бегала пару раз в неделю, а так она даже имела какие-то копейки с этого дела.
– Привет. Бегать? – шепотом спросил Женя, забыв, что в квартире они одни и можно не бояться никого разбудить.
Юля молча кивнула. В тусклом свете пасмурного утра она казалась такой же вымотанной, как Женя.
– Слушай, дай Пете воды, я корм насыпала, а воду забыла.
– Ладно.
Юля застыла, но мотнула головой, словно отгоняя муху, и ушла.
В ее комнате как всегда царил творческий беспорядок, создаваемый в основном одеждой и веселенькими девчачьими финтифлюшками. В густом полумраке ничего толком было не разглядеть. Женя щелкнул выключателем, но свет не появился – то ли пробки выбило, то ли опять авария. Женя вздохнул и начал осторожно пробираться к клетке, что