Но нужно уносить ноги, пока мне хватает на это сил.
– Перестань изображать из себя суку, – мягко говорит Максим. – Я тебе всё равно не поверю.
Я молчу.
– Как я понимаю, телефон ты мне не дашь? – полувопросительно, полуутвердительно произносит он, наблюдая за мной в зеркале. – Но, может, ответишь… Мы ещё увидимся?
– Это вряд ли.
– Хорошо. Но я смогу с тобой хоть как-то связаться?
– Зачем? Охота путаться со скучающей замужней женщиной со всеми вытекающими из этого последствиями?
Вместо ответа он слегка сжимает мою руку, но я тут же отдёргиваю её и снова открываю дверь, собираясь выйти из машины.
– И всё же, может, ты дашь мне свою почту?
Поколебавшись секунду-другую, я не нахожу достаточно веских причин отказать – хотя нет, они есть, да ещё и какие. Но что-то заставляет меня взять протянутые ручку и блокнот и, нацарапав там свой личный, мало кому известный электронный адрес, зачем-то выдернуть листок.
– Надеюсь, настоящий? – говорит он вслед, но я не оборачиваюсь.
Мотоцикл заводится, едва я поворачиваю ключ в замке. Запретив себе оглядываться, я трогаюсь с места и, лишь скрывшись за поворотом, позволяю себе выдохнуть…
Глава 2. Лёгкие угрызения совести
26 сентября
«Гелендваген» Вадима припаркован во дворе. С чего вдруг он так рано дома? Даже не стемнело ещё. Почему не на работе или в городской квартире с Ингой? Неужели снова поссорились? Наглая сучка становится всё более и более требовательной.
В прошлом месяце она получила в подарок от моего мужа дорогущие бриллиантовые серьги. Сто восемьдесят тысяч были списаны с его счёта за два дня до её дня рождения.
Вадим наивно думает, что я ни о чём не подозреваю. Я хорошая актриса. Приходится такой быть. Только вот…
– Добрый вечер, Лана Алексеевна! – услышав глухой рокот «Панигаля», садовник с приветливой улыбкой быстро приближается, чтобы открыть передо мной ворота, и с выражением крайнего удивления на лице оглядывает с головы до ног.
Чёрт возьми, я совсем забыла переодеться после клуба! Но теперь уже поздно переживать по этому поводу…
– Спасибо, Степан! – киваю я и заезжаю во двор.
Садовника я нашла крайне необычным способом. Узнали бы наши друзья и знакомые – покрутили бы пальцем у виска.
Потому что до работы у нас Степан был самым настоящим бомжом. На рынке. В очередной раз закупая фрукты и овощи – люблю это делать сама, – я обратила внимание на странного мужчину лет шестидесяти, переминающегося с ноги на ногу у мусорных баков. Странного – потому что он, несмотря на своё жалкое положение, не выглядел опустившимся, как это типично в таких случаях. Никогда не подавая денег, я, тем не менее, старалась не забывать покупать нищим еду. Иногда в ответ меня прямым текстом посылали, тем самым давая понять, что совсем не на хлебушек просят, но чаще принимали – всё же лучше, чем ничего.
А Степан