Стив Джобс. Уолтер Айзексон

Стив не всегда упорствовал в своих оценках, особенно если речь шла не о людях, а об идеях; тут он мог мгновенно передумать. Рассказывая Херцфельду о поле искажения реальности, Триббл предупредил, что Джобс как переменный ток высокого напряжения. «Если сегодня он что-то объявил классным или ужасным, это вовсе не значит, что завтра он будет думать так же, – пояснил Триббл. – Когда делишься с ним новой идеей, обычно он отвечает, что это глупость. Но примерно через неделю, если идея ему понравилась, он придет и предложил тебе твою же идею так, словно он сам это придумал».

      Такие дерзкие пируэты поразили бы и Дягилева. «Если один аргумент не срабатывал, он тут же находил другой, – говорит Херцфельд. – Бывало, сбивал с толку, неожиданно принимая вашу точку зрения, хотя до этого думал иначе». С Брюсом Хорном, программистом, которого Джобс вместе с Теслером переманил из Xerox PARC, такое происходило постоянно. «Рассказываешь ему идею. Стив отвечает, что это безумие, – вспоминал Хорн. – А на следующей неделе приходит и говорит: „Слушай, мне тут пришла гениальная идея!“– и рассказывает мне мою же идею. Ты ему: „Стив, я же тебе об этом говорил неделю назад!“, а он отвечает: „Да-да“ ― и меняет тему».

      Казалось, что в микросхеме мозга у Джобса отсутствует устройство, модулирующее всплески импульсивных мыслей, возникающих у него в голове. Поэтому для общения с ним команда Mac избрала тактику под названием «фильтр низких частот». Обрабатывая его входные сигналы, сотрудники научились сокращать амплитуду его высокочастотных импульсов. Это позволяло выровнять набор данных и получить более плавный скользящий средний показатель его поведения. «Понаблюдав, как Стив бросается из крайности в крайность, – рассказывал Херцфельд, – мы научились фильтровать его сигналы и не обижаться».

      Быть может, неуравновешенность Джобса происходила от недостатка чувствительности? Нет. Скорее наоборот. Он был очень чутким человеком, прекрасно считывал чужие эмоции, видел сильные и слабые стороны. Ему ничего не стоило огорошить ничего не подозревающую жертву какой-нибудь дерзкой выходкой, которая попадала точно в цель. Он чуял, притворяется ли собеседник, будто что-то знает, или говорит правду. Именно поэтому ему так искусно удавалось уговаривать, льстить, убеждать и запугивать других. «У него было сверхъестественное чутье на слабые места. Никто так, как Стив, не умел унизить, заставить почувствовать свое ничтожество, – призналась Хоффман. – Впрочем, как все харизматики и манипуляторы. Ты понимаешь, что ему ничего не стоит тебя раздавить, чувствуешь свою слабость и начинаешь заискивать перед ним. И тогда он тебя поднимет с колен, поставит на пьедестал и ты окажешься полностью в его власти».

      Бывало и наоборот: те, кто не сдавался, в конце концов оказывались сильнее. Они лучше работали – из страха, желания понравиться и оправдать ожидания босса. «Общение с ним выматывало, но если перетерпеть, то можно было только выиграть», – сказала Хоффман. Иногда Стиву можно было дать отпор и не только выжить, но и