И тут виновник всеобщего изумления дал повод посмеяться над ним. Решив добавить еще что-то, он начал говорить слишком громко, от этого его юный голос вдруг по-мальчишечьи сорвался на птичий писк. От неожиданности сам Рус замолчал, зато остальные расхохотались. И хотя смех этот был добрым, Рус привычно покраснел, как закатное солнце, и бросился прочь, вовсю кляня сам себя. Надо же так опозориться!
Треполь собирал тех, кто решил идти с братьями-князьями, так, словно готовились переезжать все. Тащили кто что мог: мужики – топоры, тесла, ножи, множество ремней и ремешков, убеждая, что в пути сгодится… Женщины тайком подсовывали подругам крынки или резные ковшики, клянясь, что лучший сыр ставится именно в этой посудине. Кулями несли выпеченные хлеба, просо, первый щавель и дикий лук…
Постепенно дворы и дома превращались в склады вещей и провизии, убедить соседей и сородичей, что увезти все это невозможно, никак не получалось. Наконец Словен объявил:
– На семью по возу и два вола! Если семья большая, много женщин и деток, то можно два воза. С собой взять только овец, свиней, коз и то, что поместится на воз. Меж семьями договориться, чтоб не везти каждому котлы или горшки. Горшков много не брать, все равно побьются. Глина небось есть, слепите новые.
Отдельно десяток волов решили гнать про запас, мало ли что случится.
Отправились далеко не все, кто собирался сначала. Кого-то задержали дома старики или недужные, кто-то пожалел нажитое за много лет добро, кто-то испугался неизвестности. Одно дело на сходе кричать о поиске Земли предков и совсем другое отправиться в дальний путь в неизведанные края. Но никто никого не корил, каждый понимал, как тяжело решиться.
Обоз выползал из Треполя под прощальные крики остающихся. Вряд ли когда свидятся еще.
Самым удивительным оказалось то, что князь решил проводить братьев!
– До Непры провожу, помогу переправиться, а там…
Вот и получилось, что город враз опустел – ушли Роды Словена и Руса, а с ними много сильных мужчин с Хазаром. Князь оставил Треполь на Гойтомира, это обеспокоило Словена, даже попенял брату:
– Смотри, как бы он тебя не оставил за стенами.
Тот махнул рукой:
– Тогда вас догоню!
Смех получился нерадостный.
Вообще, веселье закончилось как только пришло время расставаться. И среди уходивших, и среди остающихся плакали женщины, понимая, что больше не увидятся. Матери, чьи дочери покидали родные места, все давали и давали последние советы и наставления. Даже Нубус что-то долго втолковывал Тимару, тот кивал.
От множества ног и копыт округу накрыло пылью, но стоило отойти от Треполя, как небо вдруг стало стремительно затягивать дождевыми тучами! И хотя порывистый ветер рвал полы одежды, хлопал плохо закрепленными шкурами на возах, бросал в лица пригоршни мелких брызг начинающегося дождя, как же были этому рады измученные долгой сушью и жарой люди и животные!
– В дождь уходить – значит вернуться! – прокричал сквозь шум начинающегося ливня Хазар.
Ему