В кабачок быстро вошел худощавый человек в парусиновом балахоне, с непокрытой светловолосой головой.
– Здравствуй, Гарин, – сказал он тому, кто читал газету, – можешь меня поздравить… Удача…
Гарин стремительно поднялся, стиснул ему руки:
– Виктор…
– Да, да. Я страшно доволен… Я буду настаивать, чтобы мы взяли патент.
– Ни в коем случае… Идем.
Они вышли из кабачка, поднялись по ступенчатой уличке, свернули направо и долго шли мимо грязных домов предместья, мимо огороженных колючей проволокой пустырей, где трепалось жалкое белье на веревках, мимо кустарных заводиков и мастерских.
День кончался. Навстречу попадались кучки усталых рабочих. Здесь, на горах, казалось, жило иное племя людей, иные были у них лица, – твердые, худощавые, сильные. Казалось, французская нация, спасаясь от ожирения, сифилиса и дегенерации, поднялась на высоты над Парижем и здесь спокойно и сурово ожидает часа, когда можно будет очистить от скверны низовой город и снова повернуть кораблик Лютеции[1] в солнечный океан.
– Сюда, – сказал Виктор, отворяя американским ключом дверь низенького каменного сарая.
25
Гарин и Виктор Ленуар подошли к небольшому кирпичному горну под колпаком. Рядом на столе лежали рядками пирамидки. На горне стояло на ребре толстое бронзовое кольцо с двенадцатью фарфоровыми чашечками, расположенными по его окружности. Ленуар зажег свечу и со странной усмешкой взглянул на Гарина.
– Петр Петрович, мы знакомы с вами лет пятнадцать, – так? Съели не один пуд соли. Вы могли убедиться, что я человек честный. Когда я удрал из Советской России – вы мне помогли… Из этого я заключаю, что вы относитесь ко мне неплохо. Скажите – какого черта вы скрываете от меня аппарат? Я же знаю, что без меня, без этих пирамидок – вы беспомощны… Давайте по-товарищески…
Внимательно рассматривая бронзовое кольцо с фарфоровыми чашечками, Гарин спросил:
– Вы хотите, чтобы я открыл тайну?
– Да.
– Вы хотите стать участником в деле?
– Да.
– Если понадобится, а я предполагаю, что в дальнейшем понадобится, вы должны будете пойти на все для успеха дела…
Не сводя с него глаз, Ленуар присел на край горна, углы рта его задрожали.
– Да, – твердо сказал он, – согласен.
Он потянул из кармана халата тряпочку и вытер лоб.
– Я вас не вынуждаю,