Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине. П. П. Яковлев

проблемой молодой южноамериканской нации была ее изначальная хозяйственная слабость[4], обусловившая, в частности, высокую степень финансовой зависимости от наиболее развитых государств того времени, в первую очередь от Англии. Многие аргентинские исследователи, даже придерживающиеся противоположных политических взглядов, солидарны в том, что их родина чуть ли не с самого рождения оказалась посаженной на долговую иглу. И такие утверждения не лишены веских оснований. В 1824 г., т. е. всего через восемь лет после провозглашения независимости, власти Буэнос-Айреса взяли у английского банка «Бэринг Бразерс» свой первый международный заем в размере 1 млн фунтов стерлингов (на тот момент – эквивалент 8 т золота) из расчета 6 % годовых и со сроком погашения в 27 лет. Причем из-за жестких условий соглашения и непомерных комиссий посредников в страну реально поступило немногим более половины номинальной суммы кредита – 570 тыс. фунтов, да и эти средства были потрачены не по назначению (создание хозяйственной инфраструктуры), а на финансирование военных действий против Бразилии. В результате уже в 1828 г. власти молодой республики оказались неплатежеспособными и объявили первый в истории Аргентины дефолт по суверенным долгам¹⁷.

      Официальный Буэнос-Айрес сохранял мораторий на платежи «Бэринг Бразерс» вплоть до 1857 г., когда было подписано соглашение о реструктуризации задолженности, и возобновились платежи по ее обслуживанию, продолжавшиеся до 1904 г. За это время должник перечислил кредитору суммы, равнозначные почти 5 млн фунтам стерлингов (эквивалент – 38 т золота)¹⁸. Таким образом, был дан старт длительной и полной драматических эпизодов долговой истории Аргентины.

      Новая хозяйственная структура страны начала складываться в середине и второй половине XIX в. под влиянием меняющихся внутренних и внешних факторов. Важнейшее значение имела колонизация обширных территорий, вошедшая в историю как «завоевание пустыни». На землях, отвоеванных у коренных жителей (большинство которых было физически уничтожено), создавались огромные поместья, специализировавшиеся, главным образом, на производстве говядины и выращивании зерновых и масличных культур: пшеницы, кукурузы, льна, подсолнечника, сорго. Мощным стимулом быстрого расширения аграрного сектора был возникший высокий спрос на продовольствие на мировом рынке, прежде всего в странах Европы, ставших основными покупателями товаров с берегов Ла-Платы. Вплоть до 30-х гг. XX в. на мясо и зерновые приходилось порядка 95 % всего аргентинского экспорта¹⁹.

      В отличие от США, Канады или Австралии, где аграрный сектор развивался на базе фермерских хозяйств, в Аргентине главную роль играли именно крупные поместья-латифундии. На владения свыше 1000 га приходилось около 80 % всех сельскохозяйственных угодий. В результате средняя площадь земельного участка в Аргентине составляла 360 га, тогда как в Австралии – 70, а в США немногим превышала 50 га²⁰. Подобная концентрация земельного богатства имела значение не только с точки зрения экономических