Уже к вечеру ближе снегопад такой густой повалил, будто пуховый. По дороге на Рублевку шеф пожелал парную отведать. Пятница, горячая девушка, а затем и банька хорошо дополняют друг друга. Я обрадовался, пар люблю – расслабляет. К тому же там вечно богатый стол накрывали. Пал Андреичу отдельно – с икоркой и шампанским, на втором этаже. И мне отдельно – позади парилки, без икры, но с малосолами и ржаным хлебом (такой вкусный только там пекли). Как вспомню, так слюнки сразу и текут. Куда там моей консервированной тушенке и паштету из мешка! Полгода назад на Земле был рай. А теперь – задница беспросветная.
Когда подъезжали к Сареево, где располагался элитный центр отдыха, позвонила Юлия Сергеевна. Так смеялась, что даже мне слышно было с переднего сиденья. Рассказала, что во время сеанса того фантастического фильма люди понарошку умирают. Специально нанятые актеры на передних рядах начинают падать, задыхаясь, и в зале поднимается паника. Вроде как рекламный ход, но лично мне он показался глупым. Я тогда подумал, что умирать – нехорошо. Даже понарошку.
Пропищало восемь, когда я свернул налево с Рублевского шоссе. За автобусной остановкой Пал Андреичу плохо стало. Он приказал тормознуть и выскочил в подлесок. То ли съел что-то неудобоваримое, то ли мартини у Юлии Сергеевны перебрал.
Я тоже вышел из машины и следил за народом на остановке. Вдруг кто-нибудь любопытный с оружием под мышкой захочет узнать, почему это из джипа прямо в кусты несется депутат Живагин. Заказных убийств на тот момент хватало…
Что-то случилось, когда я еще спускался с подножки. На остановке стояли всего три человека – двое парней и старушка сельского вида. Ладно, если бы только бабушка упала. С людьми почтенного возраста всякое бывает.
Они упали одновременно, будто роботы, которым питание отключили. Старуха тихонько осела в сугроб, парни что-то простонали и завалились рожами вперед. У меня почему-то сразу воспоминание о той глупой презентации промелькнуло. Вдруг это актеры кино рекламируют? Но в глуши, и чтобы почтенная бабушка вот так…
Шеф что-то выкрикнул. Еще лопатки парней с остановки не коснулись земли, как я находился уже рядом с ним. Пал Андреич был очень бледным и с трудом держался на ногах. Он вцепился мне в плечо, все время бормотал, пока я тащил его к машине. По его лицу катились капли пота размерами с бусину.
Как полагается в таких случаях, я проверил состояние шефа. У него был небольшой жар, моментом пересохли губы – я тогда еще подумал, что это от мороза (он ведь в костюме под снегопад выскочил). И еще зрачки так сильно расширились, будто Андреич под кайфом. В остальном он выглядел здоровым. Но, несмотря на это, едва мог говорить. Шептал, чтобы я тотчас позвонил Юлии Сергеевне, пытался схватить телефон