О мама – мама мыла раму,
А Мата Хари мыла Кришну!
Беспятых с удовольствием подумал о тонкой универсальности индуизма и изощренном богатстве его религий, вплоть до вот такого формально примитивного экспортного кришнаизма, когда одна из бритых голов показалась знакомой, причем неуместно знакомой. Неуместность заключалась в том, что голова принадлежала матросу с родного крейсера, и не было оснований сомневаться, что тело под ярко-яичным сари принадлежит ему же.
Будь лейтенант в штатском, он из уважения к чуждой ему, но безвредной и гуманной религии постучал бы перед матросом пальцем по лбу и проследовал своим путем. Но матрос, зацепив взглядом черную форму, ухмыльнулся с неудержимой радостью, и по этой беспричинной радости, а также по розовым, как у нежного кролика, глазам делалось понятно, что он хорошо подкурен.
Форма возобладала над содержанием: философ впал в офицерскую ярость. Матрос был оттащен за руку, освобожден от пацифистского одеяния, охарактеризован непотребно и отконвоирован на корабль.
В каюте, с нервного разгона проводя воспитание лично, Беспятых спросил с гадливой гримасой:
– Почему матросы зовут тебя Груней? Ты что… Груня?
– Никак нет, товарищ лейтенант. Я не голубой.
– Желто-розовый… коз-зел! Н-ну, что ты поешь по улицам… псалмопевец?
– Махамантру… товарищ лейтенант.
– Зачем?!
– У нас свобода вероисповедания, товарищ лейтенант.
– Что ты в этом понимаешь, балда? Или тебе лишь бы балдеть? Смир-на! Вольно! Садись! Кури! И не занимайся тем, в чем ничего не смыслишь. Молчать! Тебе увольнение зачем дали?!
– Отдыхать…
– Отдыхать! А ты что? А ты знаешь, что сегодня на обед корову съел, кришнаит? Да это хуже, чем командира убить!
– Сколько той коровы… не разглядеть…
– Макароны с говяжьей тушенкой!
– Да не было там тушенки, товарищ лейтенант. Так, один запах. Если волоконце и попалось случайно… А и съел, так лучше хоть отчасти искупить. Есть-то охота, вот и жрешь… Вообще-то я не знал, что это говядина.
– А ты думал – омар? Хайям?
– Я думал – свиная тушенка…
– Ну ты остряк. Ну ты дубина. Вообще мяса нельзя! Что – не знаешь?!
– Да какое там мясо на нашем камбузе… Это простится. Я дух просветлял…
– Долбаный ты дух! Ну подумай: как может кришнаит служить на военном корабле?
– Что ж я, добровольцем шел? Призвали. Дезертировать, что ли призываете?..
Беспятых вздохнул, покачал головой сокрушенно и бессильно, снял с полки над столиком Юнга и скорее в подтверждение себе, чем для дурного матросика, прочитал вслух:
Тот, кто сегодня пытается, подобно теософам, прикрыть собственную