Суть дела в следующем. Социально-экономическое развитие в разных странах идет по-разному, с разным успехом. Глобализация, происходящая в мире после Второй мировой войны, приводит к весьма интересным результатам. С одной стороны, потоки товаров и капиталов распространяются из многих стран, уже не только западных. Но можно сказать уверенно, что исходные их потоки шли с Запада, а теперь имеют и иные источники – Япония, Южная Корея, Китай, Индия. При этом успехи, достигаемые разными странами, весьма различны. Основные идеи Инглхарта состоят в том, что, во-первых, в странах, где наблюдаются наиболее благоприятные результаты, под влиянием развития современной экономики и сопровождающих его факторов повышения безопасности для жизни, происходят очень важные изменения ценностей. Они ведут к более терпимым отношениям к чужим и непохожим на нас людям, открытости новым идеям и более эгалитарным социальным нормам.
Другие страны, в том числе под влиянием глобализации, тоже меняются, проходят процессы модернизации. Причем в понимании Инглхарта модернизация носит не только технологический, но и социально-психологический характер. Во-вторых, в этих странах процессы модернизации зачастую крайне противоречивы. Исходный относительно низкий уровень экономической и физической безопасности, обусловленный во многом застаревшими традициями, с трудом поддается изменениям. Традиции и противостояние модернизации со стороны заинтересованных элит порой мешают этим странам развиваться. Положительные последствия глобализации дополняются серьезными конфликтами между странами и определенными кругами, которые снижают положительные стороны и вызывают негативные явления. В частности, Инглхарт отмечает в таких странах авторитаризм в управлении, ужесточение следования традиционным культурным нормам, нарастание ксенофобии. В итоге, модернизация идет медленнее, низкий уровень развития сохраняется во многих местах.
Сам Инглхарт воздерживается от глубоких оценок в отношении России, но я вижу свою задачу в том, чтобы подчеркнуть эти моменты.
Главный предмет, который изучает Инглхарт, это ценности. Он выделяет шкалы: «выживание» и «самовыражение», а также «традиции (религии) и секулярность с рационализмом». В каждой шкале счет идет снизу, от ценностей, характерных для большей бедности и традиционности к ценностям, складывающимся в Новое время. Уже аграрная экономика, преобладавшая в эпоху древности и Средневековья, все больше уступает торговле и промышленности. Для более точного обозначения этого перехода автор говорит о материалистических и постматериалистических ценностях. Из этой пары первые характерны для модернизации посредством индустриализации, а вторые – через новые знания и технологии. Хочу отметить, что 1973 год – условно качественная граница, определяемая масштабным повышением цен на нефть. Стоит договориться, что преобладание материалистических ценностей на этой границе заканчивается, и оно переходит к постматериалистическим. Одновременно стоит отметить, что в этом выразилось и влияние марксистских идей, которые объясняли развитие экономики динамикой производительных сил, производственных отношений и т. п., доказывая, что материалистическое понимание истории всегда будет связано с экономикой.
Мнение Инглхарта иное: наступает момент, когда ценности экономического роста и материального богатства в глазах людей начинают замещаться ценностями свободы, равенства, справедливости, терпимости, интересами помощи другим людям и странам. Это, собственно, и говорит о возобладании постматериалистических ценностей. Во всяком случае в наиболее развитых странах. Я бы сказал, что упомянутые выше шкалы говорят примерно об одном – о развитии экономики и культуры, прежде всего в этих странах, что приводит и к изменению значений тех или иных ценностей. Не всё про материальное богатство, но и про развитие науки, других областей знаний и искусств, притом что в основе лежит все же развитие экономики.
Инглхарт отмечает, что до рыночных реформ в России довольно успешно развивалась культура и связанные с ней ценности, но потом начались рыночные реформы, ухудшилось положение трудящихся и вновь материальные интересы вышли на первый план. Я всё же хотел бы отметить, что это ни в коем случае не говорит о новом этапе отставания России. Это только цена перехода, а рыночная экономика, изначально, прежде всего на Западе, была исторической основой потеснения выживания самовыражением, материалистических ценностей постматериалистическими. Те же тенденции я бы отметил и в динамике показателей других шкал Ш. Шварца – автономии и принадлежности (к группе), Г. Хофстеде – индивидуализма и коллективизма. Но у Шварца целый круг ценностей, которые даже не выстраиваются в набор шкал. Я заметил только особое значение ценности гармонии в китайской цивилизации, против которой можно поставить автономию как противовес в цивилизации европейской.
Ценности Г. Хофстеде также различны для разных цивилизаций, но они могут быть рассмотрены как шкалы:
1. дистанция власти – для европейских стран характерна