Передовые церковные писатели XII и XIII в. (Фома Аквинский, впрочем, стоит уже на другой точке зрения) неустанно доказывали, что все россказни о шабаше не более как бред больных экзальтированных женщин, не стоящий никакого доверия.
И на такой же трезвой и гуманной точке зрения стояла и светская власть.
В одном из «капитулов» Карла Великого (начало IX в.) говорится ясно и определенно, что вера в ведьм – языческий предрассудок, что люди, разделяющие его, находятся под наваждением дьявола, и что тот, кто будет сжигать ведьм, заслуживает смертной казни. Аналогичное постановление издал в XII в. венгерский король Коломан, запрещая преследовать ведьм на том основании, что вера в их существование не более, как предрассудок.
Наиболее богатым источником ужаса было для средневекового человека, вне всякого сомнения, распространенное церковью учение о загробных муках, о сумрачном граде скорби и скрежета, citta dolente, как выражался Данте. С каким-то сладострастным упоением разрисовывало воображение набожных монахов картину пыток и мук осужденных, страдания della perduta gente. Такой жестокой тенденцией отличалось в особенности Видение Тундаля, Visio Tungdali.
Надо, однако, принять во внимание, что эти «видения» о загробном мире, эти хождения по мукам преследовали обыкновенно или морально-педагогическую или же партийно-политическую цель, и потому преднамеренно сгущают краски, преднамеренно нагромождают ужасы.
Но и это сумрачное представление отнюдь не наполняло сердце средневекового человека безнадежным отчаянием.
Пусть над вратами зловещего ада красуется надпись:
Lasciate ogni speranza voi ch'èntrate.
Оставь надежду всяк сюда входящий.
Скитаясь по граду слез и пыток с Данте, Виргилий рассказывает ему (IV п.):
Я был внове в сих местах
Когда нисшел венчанный Победитель,
Неся одержанной победы стяг.
И взят был им отсюда Прародитель
С ним Авель, Ной и давший нам закон
Пророк.
Был Авраам, был царь Давид спасен
И много прочих.
В одной немецкой мистерии Св. Николай спасает таким образом даже душу такой грешницы, как папесса Иоанна, и когда дьяволы хотят отстоять свою добычу, то сопровождающий святого архангел Михаил преспокойно разгоняет их своим светозарным мечом.
Рядом с адом церковь поставила к тому же чистилище и рай, а такая концепция давала перевес светлым чаяниям и надеждам над страхом и отчаянием. Она не позволяла смотреть на жизнь, как на душераздирающую трагедию, полную ужаса и мрака.
Не трагедией, а именно Комедией озаглавил Данте свою – по отзывам потомства, «божественную» – поэму, этот итог и синтез всей средневековой культуры.
В письме к Кан Гранде делла Скала Данте (или кто-либо из его поклонников, проникнутых его духом) объяснил следующим образом происхождение