– Никто за мной не гоняется. Я дело сворачиваю, почти всех уволил, офис свой сдаю, на это и живу. Ну, еще на проценты с депозита. Если в рублях считать – тысяч триста в месяц набегает. Даже больше. Одному хватает…
Филатов скривился:
– Вроде хватает. А тут деньги понадобились. Почему-то думал, что ты сможешь помочь.
– Хорошо, – согласился Волошин. – Я дам тебе… Не пятьдесят, а двадцать тысяч. Устроит?
Иван кивнул.
– В конце концов они мне и вовсе даром достались.
– Дело не в деньгах, – махнул рукой Филатов. – Я к тебе на самом деле за советом больше обратился. По глупости в одно дело влез, а теперь не знаю, что делать. С одной стороны, хотелось бы поучаствовать, а с другой…
Он не договорил, снова взял бутылку, плеснул в подставленный хозяином бокал, а потом и в свой. Какое-то время сидели молча, только девушка на экране радовалась неизвестно чему.
– Думал, разбогатею и тогда обязательно с ней познакомлюсь.
Иван рукой, в которой держал бокал, показал на телевизор, на экране которого девица продолжала поражать бессмыслицей про поцелуй, похожий на выстрел в висок.
Коньяк выплеснулся и пролился на стол. Филатов посмотрел на лужу, а потом протер стол рукавом пиджака. Кажется, он был уже пьян. Да и Алексей, пожалуй, тоже.
– Когда денег много, можно позволить себе все, – скривился Иван, – даже с такой замутить.
– Мечтать не вредно, – усмехнулся Волошин.
– Мечтают только нищие, – зло ответил Филатов. – Человек с большими деньгами даже подумать не успеет, а у него уже все есть. Ненавижу нищету!
Волошин поднялся из-за стола, подошел к стулу, на спинке которого висел его пиджак, сунул руку в карман и достал оттуда две пачки в банковской упаковке, положил перед Иваном:
– Возьми.
Но приятель почему-то скривился и одним пальцем отодвинул от себя деньги.
– Я не нищий. Деньги, конечно, не помешали бы, но больше требуется помощь. Если честно, деньги – это только предлог, чтобы с тобой поговорить…
Это было уже совсем непонятно: то нужны деньги, то нет. На бедность жаловался, а теперь вдруг гордость показывает. Сидит круглый, как колобок, пьет французский коньяк, чужой, правда, изображает из себя несчастного, мечтая о популярной певице. Девушка исчезла с экрана, раздались звуки мелодии, чем-то похожей на ламбаду, и полуголые мулаты и мулатки начали крутить бедрами.
– Выключи, – попросил Филатов. – А то меня стошнит.
Как только наступила тишина, он начал свой рассказ, который поначалу показался Алексею бредом, выдумкой или розыгрышем. Чем дольше он слушал, тем внимательнее становился, понимая, насколько серьезной может оказаться ситуация.
Как выяснилось, Иван, чьи дела шли не лучше, чем у Волошина, а может быть, даже хуже, от скуки или для получения какой-нибудь