– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайной. Не бойся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно секретом остаться. А мы, уж поверь, умеем использовать такую магию.
– Ежедневное патрулирование, значит, имеет, по-вашему, смысл?
– Имеет. Делай свое дело, ведьмак. Об остальном не волнуйся.
Геральт торжественно пообещал себе не волноваться. Однако сомнения у него остались. И еще он не до конца верил чародеям. Были у него кое-какие подозрения.
Но открывать их он не намеревался.
На Плохачёвой Рубильне бойко стучали топоры и визжали пилы, пахло свежей стружкой и живицей. Исступленным прореживанием леса занимался здесь Плохач с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие – лишали сваленные деревья веток, самые молодые – носили хворост. Плохач увидал Геральта, воткнул топор в ствол, отер лоб.
– Приветствую, – ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?
Плохач смотрел на него хмуро и сумрачно.
– Плохо, – сказал.
– Потому что?..
Плохач долгонько молчал.
– Пилу скрали, – проворчал он наконец. – Скрали пилу! Как оно такое вот, а? Чего вы по порубкам ездите, господин, ась? А Торквиль со своими по лесам на кой лазит, м-м? Типа охороняете, м-м? А пи́лы скрадывают!
– Я этим займусь, – легко соврал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.
Плохач сплюнул.
На следующей Рубильне, на сей раз – Дудковой, все было в порядке, никто Дудку́ не угрожал и даже ничего не украли. Геральт не стал придерживать Плотву. Он направлялся к следующему поселению. Которое звалось Варильней.
Перемещение меж поселениями облегчали лесные дороги, разбитые колесами повозок. Геральту часто встречались упряжки: как груженные лесной продукцией, так и пустые, за грузом только направлявшиеся. Встречались и группы пеших странников, движение было неожиданно сильным. Даже в глубине леса редко случалось совершенное безлюдье. Над папоротниками, словно спина нарвала над морскими волнами, вздымался порой зад бабы, на четвереньках собиравшей ягоды или какие иные лесные дары. Меж деревьями порой мелькало неверной походкой нечто, что сошло бы – обличьем и фигурою – за зомби, но в действительности было всего лишь стариком, ищущим грибы. Временами что-то ломало сухостой с безумным криком – были то дети, утеха лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и бичевы. Удивительно, сколько шкоды при помощи сего примитивного инвентаря умели они причинить природе. Пугала мысль, что