В рассказе банкира даже для музыкантов «Сибелиус-квартета» есть новая информация. А уж Анечка Ли просто обязана в этом месте воскликнуть что-нибудь вроде «И откуда ты все это знаешь?». Но она явно заинтригована происхождением скрипки, которую все еще держит в руках.
– Значит, это не «страдивари»?
– Вероятность, что это «страдивари», боюсь, стремится к нулю. На самом деле он сделал за всю жизнь что-то около тысячи ста инструментов, а до нас дошло порядка шестисот, и все они известны, так сказать, поименно. Почти все названы именами знаменитых бывших владельцев. Есть несколько инструментов, след которых утерян. Какие-то погибли во время пожаров и бомбежек – например, когда союзники бомбили Дрезден. Но что отыщется абсолютно неизвестная скрипка Страдивари – такого практически не может быть. Уже триста лет их ищут знающие и очень упорные люди, и вряд ли они что-то упустили. Так что у Боба или копия, или это какой-то жуликоватый торговец налепил такой ярлык. По крайней мере, я не слышал, чтобы Страдивари так инкрустировал свои скрипки. Ты же не всерьез насчет Страдивари, Боб? Ты же паспорт на свой инструмент оформлял?
Вторая скрипка «Сибелиус-квартета» слегка пожимает плечами.
– Первым еще дед оформлял. В паспорте с тех пор и пишут – конец девятнадцатого века, мастер неизвестен. Под закон о вывозе культурных ценностей не подпадает.
– Дед? – Спонсор удивленно поднимает брови. – То есть это у тебя семейная реликвия?
– Он играл в оркестре Большого театра.
– А оценивать ты ее не носил никогда?
– Не-а. Зачем? Я на ней всю жизнь собираюсь играть.
– И что, настоящего «страдивари» даже в руках подержать не хочется?
– Не особенно. Я же не на миллионе долларов играю, а на скрипке. У меня хорошая.
– К Яше Хейфецу как-то подошла дама в перерыве между отделениями концерта и похвалила его: «Сегодня ваш инструмент звучит изумительно!» Тогда Хейфец поднес скрипку к уху и говорит: «Хм, а я ничего не слышу».
Иноземцев разражается хохотом, чтобы это очередное проявление банкирской эрудиции не прошло незамеченным. Дорфман и Чернецов с некоторым опозданием присоединяются к нему. Боб продолжает ерзать на стуле – когда же чертова девка отдаст ему инструмент? Но Анечка медлит.
– А вдруг это в самом деле «страдивари»? Неизвестный? Я теперь буду по-другому тебя слушать, Роберт, внимательнее. И сам