– Еще чего! – фыркает она.
– А в чем дело? – удивляюсь я.
– Да в том, что такие златокудрые мальчики не про меня, могла бы и сама догадаться. Мой жанр шляпа-котелок, а не красная кепка. Но я понимаю, почему ты на него глаз положила. Так вот, моя дорогая, послушай свою старую опытную подругу: воздержись! Я не знаю, привяжется ли к тебе этот парень после того, как вы перепихнетесь, но в одном уверена на все сто: к таким мальчикам женщины привязываются навеки, спят они с ними или нет…
– Ты с ума сошла, я замужем!
– Знаю-знаю, подружка, за плотником, совсем как Дева Мария!
18-й ряд, место D. Одна за другой вспыхивают лампочки. И начинается наша утренняя каторга – раздача двухсот пятидесяти завтраков.
– Чай или кофе?
Он отрицательно трясет белокурой кудрявой головой, крепко зажав кепку коленями, словно робкий мальчуган, оберегающий самое заветное свое достояние. Потом кладет книгу на столик. Я успеваю прочесть имя автора – Пенелопа Фармер[13] (моя эрудиция сводится к знанию ее однофамилицы Милен[14]).
– А шампанского можно? – спрашивает он. (Ага, значит, не так уж и робок!)
Я улыбаюсь. Под расстегнутой рубашкой виднеется майка с принтом «КЬЮ – Мировое турне».
– Его подают только в бизнес-классе. Там, где сидят ваши приятели.
– Мои приятели?
Он говорит по-французски. Значит, француз. Если не считать легкого испанского акцента.
– Ну, остальные из вашей группы. Роберт Смит… Других я не знаю. Кажется… Бобби Браун? Тедди Тейлор? Пол Янг?[15]
Парень безжалостно терзает свою кепку. Наверно, ему приходится каждую неделю покупать себе новую.
– О-ля-ля… Вы только не подумайте, что я член их группы. Меня наняли на три дня помогать во время концерта в Квебеке, потому что я говорю по-французски. Слышали такую шутку: людей спрашивают, кто умеет играть на гитаре, и выбирают того, кто поднял руку, – чтобы таскать за исполнителями их инструменты? Роберт и все остальные даже не знают о моем существовании.
– А жаль… Вы хорошо играете!
У меня это вырывается невольно, банальная вежливая фраза, с какими я обращаюсь к любому пассажиру. Но сейчас она помогает мне держаться в рамках, хотя на самом деле я уже в них не держусь. Внутренний голос нашептывает мне: Ты катишься по наклонной плоскости, Нати, по наклонной… по наклонной… А ему вторит голос Фло: Воздержись, Нати… воздержись!
Парень продолжает комкать свой головной убор, словно тряпку.
– Откуда вы знаете?
– А я вас слушала в зале, перед посадкой.
Он смотрит удивленно, почти испуганно, – точно мальчишка, пойманный на шалости. Такой трогательный в своей застенчивости. А я чувствую, что соскальзываю все ниже, а спуск все круче. Он продолжает с легкой улыбкой:
– Мне еще платят за настройку инструментов. Вообще-то я ничего не играл, просто настраивал гитару.
– Это… это правда?
Он