– Чего тебе? Кто ты, вообще, такой?
– Иголка я! Там люди тебя просят.
– Что за люди?
Шкет осекся:
– Так, это… Хромой, Барин, Красавец. Все люди собрались, тебя ждут.
– Ты все сказал? – Это нарисовался Крест. – Не видишь – в печали человек. Иди, родной. Мы будем.
– Куда это? – спросил я Креста, когда шкет растворился в полумраке пакгауза. – Что за люди такие?
Он пожевал губами.
– Все воры серьезные. Я их краем знаю, на пересылке в соседнем бараке были. Но так, чтоб близко, – не был, ничего не скажу.
– А ко мне какой интерес? Я их тоже вроде не помню.
– Ну, ты даешь, дядя Саша! Кто у нас по рывкам специалист?
– И кто?
– Ну не я же! – заржал Крест. – Это у тебя четыре побега за шесть лет. Такого бегунка, как ты, еще поискать.
– И от меня им что надо?
– Уходить надо, – Крест вдруг престал балагурить. – И скорее, а то, чую я, всем нам тут скоро амбец настанет.
– С чего бы это вдруг?
– А ты сам посмотри. Немец – вон он, рядышком. Пешком нам не уйти, а поезд… сам знаешь где. А у этих приказ – немцам нас не отдавать.
– Думаешь, пострелять могут?
– Да запросто! А то и просто сожгут. Ворота заперты, много нам тут надо? Бензином польют, и все.
– Да ладно тебе. Не слыхал я про такие зверства.
– И я не слыхал. Да и впредь слышать не хочу. А все же – кто их знает.
– Лады, пойдем, погуторим.
Шагая через лежащих на полу людей, я думал. 41-й год, начало войны. Ну, и что мы могем? Стукнуться к начальнику конвоя, мол, так и так, знаю я нечто крайне важное и серьезное. Для победы нужное, так что ведите меня к самому высокому начальству. И что же он мне скажет? Да ничего хорошего. Ну откуда у закоренелого зэка может быть какая-то важная информация? Никаких вещей из будущего у меня нет, доказательств моего вневременного происхождения – тоже. Историю войны помню в общих чертах, конкретных дат не знаю. Где и что произойдет, могу только в общих чертах рассказать. Мало… Чертеж «калаша» нарисовать – за милую душу, только надо, чтоб чертеж этот в ГРАУ попал, а как? Научить солдат чему-то новому? Да запросто, только вот, опять же, надо к этим солдатам еще попасть как-то. В штрафники пойти? Так рано еще, да и не возьмут. С таким-то букетом статей?
В дальнем углу пакгауза на полу тлеет неяркий костерок. Чуть в стороне ото всех, поближе к костру сидело человек пять.
– Поздорову, бродяги! – присел я у костра. Краем глаза я отметил, что Крест к костру не подошел, сел в стороне. Народ потеснился, давая мне место. Кто-то протянул горячую кружку. Чисто машинально я глотнул. И глаза мои полезли на лоб. В молодые годы я, случалось, чифирь пробовал. Но такой! Однако же бросать кружку нельзя, не поймут. Зажав ее в руках, я, переведя дух, глотнул еще разок, уже осторожнее. Передал кружку кому-то невидимому в темноте. Так, похоже, все правильно.