– Нет-нет. Продолжайте, пожалуйста.
– Словом, часовщика больше не было, и все, казалось, должно было прийти в норму. Однако со смертью этого человека его власть над богиней не кончилась. Начнем с того, что она приказала забальзамировать его тело, положить в гроб с хрустальной крышкой и поставить в церковном склепе. Самой церкви она выделила какие-то сумасшедшие деньги на оформление склепа, и чтобы ее пускали в любое время, когда ей заблагорассудится прийти…
– Готический роман, – пробормотала я.
– Это и была эпоха готических романов, насколько я помню, – отозвался Шарлахов. – Но такое объяснение ничего не объясняет, потому что наша богиня не только навещала дорогого усопшего или приносила ему цветы. Она по-прежнему заказывала ему подарки и украшения, надевала для него самые лучшие платья, часами пропадала в склепе, разговаривая с мертвецом, читала ему вслух новые книги и даже приводила музыкантов, чтобы они для него играли. В общем, никто не удивился, когда в день Гая Фокса – да, по-моему, именно в этот праздник с фейерверками – церковь отчего-то загорелась и сгорела дотла, включая склеп, где покоился часовщик. Богиня в это время была на каком-то придворном торжестве, которое никак нельзя было пропустить.
– Муж, само собой, в поджоге не участвовал, – заметила я.
– О, что вы, как можно подумать такое? Конечно же, не участвовал, у него было идеальное алиби, потому что он был с богиней. Само собой, втихомолку все говорили о том, что он приказал своим доверенным лицам поджечь церковь, потому что мания его жены стала совсем уж невыносимой.
– А дальше? – спросила я.
– Когда она узнала, что произошло, то ее безучастность всех поразила. Многие решили, что она окончательно избавилась от власти «этого колдуна», как его называли, но не тут-то было. Ночью она ушла из дома, и ее нашли на пепелище, там, где раньше находился склеп. Она копалась в золе и все что-то бормотала себе под нос. Ее вернули домой, но было уже поздно: она сошла с ума. Она прожила еще долго, очень долго, пережила и мужа, и сына, и даже кого-то из внуков и до самой смерти держала возле себя обгоревшую руку часовщика и оплавленный медальон, который нашла на месте пожара. Когда она умерла, руку и медальон похоронили с ней вместе, но ее потомки долго утверждали, что ее неприкаянный дух все еще бродит по комнатам замка и кого-то зовет. Вот такая странная и страшная была у нее судьба, но когда вы видите этот портрет, разве вам может прийти в голову, что у этой прекрасной горделивой дамы будет такой конец?
Я посмотрела на портрет. Холодное надменное лицо, румяные губы, пышный парик, тщательно выписанные тонкие пальцы – ни одного намека на драму, на грядущий душевный надрыв, на безумие и блуждание в бесконечном одиночестве, где ее собеседником было только собственное эхо. Всемогущий рок подстерег ту, которая мнила себя богиней, и нанес удар, от которого она уже не оправилась. Потому что только рок не промахивается никогда.
– А вы хорошая