Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции. Марк Уральский. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Марк Уральский
Издательство: Алетейя
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 0
isbn: 978-5-907189-19-5
Скачать книгу
и любовью позднее вспоминают люди, прожившие бурную жизнь. И все же где-то, почти незаметно, шло так называемое «брожение». Либерализм молодежи, правда, сказывался преимущественно в том, что студенты, рискуя карцером, выходили на улицу в табельные дни не в парадном мундире, или без треуголки, или без шпаги. Но были также маленькие революционные кружки, особенно польские, – дело одного кружка кончилось трагически, отдачей в солдаты и даже каторжными работами. Было украинское общество Кирилла и Мефодия. Среди отсталого еврейского населения читались воззвания короля Зигфрида-Юстуса I: какой-то немецкий купец из Герлитца, христианин, Фридрих Густав Зейфарт, по непонятным причинам объявил себя сионистом, еврейским королем, освободителем Израиля и выдавал дипломы за услуги по предстоявшему завоеванию Палестины.

      Большинство же пятидесятитысячного населения города, вообще ничем таким не интересовалось. Люди только разводили руками, если что всплывало на поверхность, особенно если начиналось следственное дело. В общем, все любили Киев и с гордостью передавали слухи, будто император хочет сделать его третьей столицей. Охотно живали в нем и великороссы, «Как хорош, как хорош Киев, как я люблю этот город!» – писал позднее Иван Аксаков [«Повесть о смерти» АЛДАНОВ-СОЧ (IV)].

      Киев слыл так же столицей проституции. В городе насчитывалось более 29 домов терпимости, десятки тайных притонов, замаскированных под мастерские или дешевые «минерашки», где, выпив стакан минеральной воды, можно было поиметь девицу за пятак; пятым в списке самых распространенных заболеваний среди населения был сифилис. Александр Куприн в повести «Яма» (1905 г.) описывает Киев конца XIX – начала XX вв. как «сплошной бордель» – см. [КРАСОВСКАЯ]. Нельзя не отметить, что повышенный «эротический импульс» Киев-града на темпераменте Алданова не сказался. Несмотря на то, что молодой Алданов был весьма хорош собой, его личный интерес к прекрасному полу, по всей видимости, не выходил за границы основной черты его характера – умеренной сдержанности. Современники даже считали его женские образы безжизненно схематичными. Александр Бахрах пишет:

      Писательская натура Алданова затрудняла ему выпуклое изображение женских типов. Женскую капризность и переменчивость он внутренне не чувствовал. Его женщины все по одному шаблону – либо матроны, либо их подрастающие дочери. Он относится к ним с интересом и даже порой с нежностью, но едва ли их понимает и они точно описаны с чьих-то чужих слов [БАХРАХ (II). С. 160].

      А вот высказывание на сей счет Василия Яновского, самого язвительного мемуариста эмиграции «первой волны», особенно по отношению к литературным знаменитостям из старшего поколения:

      На Монпарнасе <Георгий> Иванов цитировал строчку из нового отрывка Алданова: там его героиня Муся старалась походить на женщину. Алданов, увы, был вне сексуальных тяжб21. Как многие наши гуманисты, он, однажды обвенчавшись, этим самым разрешил все свои интимные проблемы: ни разу не изменив


<p>21</p>

Здесь речь идет о «зрелом» Алданове, человеке, находившемся уже на пороге своего пятидесятилетия.