Испытания сионского мудреца. Саша Саин

медицины! Зачем вам всё это нужно?! Возьмитесь за психотерапию, вы опытный психотерапевт!». «Я опытный и по китайской медицине», – скромно уточнил я. «Как вам Дегенрат понравился?» – ответила мне Клизман, на мой опыт в области китайской медицины. «Будет бороться за власть – это не Зауэр!» – пообещал я ей «спокойную» жизнь. «Ничего, с вашей помощью справимся, правда? – захихикала Клизман. – Только вы будьте смелее, меньше молчите на конференции, больше говорите! – подтолкнула меня в бой с Дегенратом, Клизман. – Я очень ценю ваше мнение и прислушиваюсь к нему!». «Когда есть что сказать, я всегда говорю», – объяснил я. «Да, да, я знаю», – нехотя согласилась Клизман.

      «Я Facharzt fьr psychotherapeutische Medizin, Psychoanalytiker, Psychotherapeut, Neurologe, член общества психоаналитиков Германии, член многих других обществ! – объявил Дегенрат уже на утренней конференции коллектива. Перечень его титулов и званий был впечатляющим. – Меня пригласили быть в клинике руководящим врачом – руководить клиникой!». При этих словах бровки Клизман совершили несколько хаотичных кругов и, сильно изогнувшись, на свое место уже не встали, а глазки забегали, как у белой крысы, ищущей помощи – воздуха! Точно такую же картину я видел в Бюргерхайме, когда врач Клопс уморил в машине свою помощницу: «дёрнул, как дикобраз, да так, что свет погас!». А впервые в жизни увидел на занятиях по медицинской военной токсикологии в мединституте, когда наш советский майор угостил крысу нервнопаралитическим газом, и она также металась, а потом затихла! И только, когда он сделал ей спасительную инъекцию атропина, крыса очухалась! И вот, 3-й раз сейчас вижу то же похожее, но этот «атропин» уже не от советского майора, а от меня – ст. лейтенанта Советской Армии – требует Клизман! Шнауцер мне и советовал дать ей, при необходимости, его! Но я этой необходимости не почувствовал и мне почему-то было жалко тратить на неё «атропин»! И поняв, что от меня она его – атропин – не получит, Клизман стихла. А Дегенрат запел свою сольную соловьиную песню и пел её до конца конференции. Он всё объяснял и разъяснял, обобщал, делал выводы! Всё говоря и говоря, глядя перед собой, как слепой. Как и положено психоаналитику, всё объяснял с позиции всесильного полового инстинкта! Чувствовалось, что был плохим теоретиком в этом вопросе и совсем никудышным практиком. «У больного Ренц насморк», – доложила медсестра. «У него половая слабость! – мгновенно распознал симптом Дегенрат. – Нос – символ полового члена!» – приоткрыл тайну насморка Дегенрат. Это очень рассмешило Клизман, и теперь уже ей открылась возможность проявить и свои знания психоанализа! И она, весело задвигав бровками и задёргав ножками, подтвердила это немецкой народной мудростью: «Аn der Nase des Mannes, erkennt man seinen Johannes (по носу каждого мужчины распознают его член!)». На эту пошлость Дегенрат никак не отреагировал, и Клизман опять замолкла. Она, чувствовалось, была поражена и подавлена эрудицией психоаналитика. А он всех исправлял, подправлял и все явления объяснял! Он был против всяких пенсий, инвалидностей, поблажек для больных: «Они все социальные