Кейт обращал внимание, с одной стороны, на тот факт, что эти события были похожи на «внезапную революцию», которая вспыхнула и совершилась «не более как в два часа времени, причем не было пролито ни капли крови», а с другой, подчеркивал, что все происшедшее «замышлялось давно»138. Слышать подобные слова из уст британского посланника неудивительно, поскольку, как мы помним, замысел и конкретный план переворота разрабатывался великой княгиней Екатериной Алексеевной с его предшественником – послом Великобритании Чарльзом Уильямсом еще летом 1756 г.139 Между тем, Екатерина в письме от 2 августа 1762 г. сообщала Станиславу Понятовскому о том, что ее «восшествие на престол» замышлялось шесть месяцев, добавляя при этом, будто бы инициатива предприятия исходила не от нее самой, а от ее ближайшего окружения, а она просто «стала вслушиваться в предложения», которые ей делались со времени смерти императрицы Елизаветы Петровны140.
В письме Понятовскому Екатерина подробно останавливалась не только на событиях, связанных, по ее собственной характеристике, с «переворотом», но и на причинах, которые его вызвали. Петр III «потерял ту незначительную долю рассудка, какую имел, – писала Екатерина. – Он во всем шел напролом, … хотел сломить гвардию, для этого он вел ее в поход; он заменил бы ее своими голштинскими войсками, которые должны были оставаться в городе. Он хотел переменить веру, жениться на Л.В. (Елизавете Воронцовой), а меня заключить в тюрьму»141. Подобное поведение императора, по мнению Екатерины, и спровоцировало действия заговорщиков. Кроме того, указанные события, на ее взгляд, проистекали «из ненависти к иностранцам», а Петр III «сам слывет за такового»142.
По мнению Роберта Кейта, причин, вызвавших «революцию» (так окрестил произошедшие события посланник), было несколько, главная из которых заключалась «в отнятии церковных земель и в пренебрежении императора к духовенству». Кроме того, большое недовольство вызвали попытки императора ввести строгую дисциплину в армии, особенно в гвардии, «привыкшей до того времени к лени и распущенности». Это недовольство еще более усилилось, когда Петр III вознамерился отправить большую часть гвардии в Германию для войны с Данией с целью защиты герцогства Голштинии. «К этой мере, – подчеркивал посланник, – и весь народ относился весьма враждебно, тяготясь новыми издержками и опасностями». И хотя государь, на взгляд Кейта, обладал «многими прекрасными качествами и в течение своего кратковременного царствования не сделал ничего жестокого; но дурное воспитание развило в нем отвращение от занятий, а неудачно выбранные любимцы еще более усилили в нем этот недостаток, отзывавшийся полным беспорядком во всех делах государственных». К тому же, император был безосновательно убежден в том, что «милости, щедро розданные им при вступлении на престол, навсегда укрепили за ним любовь народную, вследствие чего он предался полной беззаботности