– Потому что я и есть грек.
– Имя тоже настоящее или так в деревне прозвали?
– Хронос – мое имя, так назвали, так и зовусь всю жизнь. Дед мой как раз в тот день, когда я родился, выкопал фигурку этого самого Хроноса, вот и назвал меня так…
– А вы знаете, что оно означает?
– Конечно знаю. Я хоть и мальцом тогда был, но деда своего помню. Его все чудаковатым считали – вроде сумасшедшим, за то, что он землю копал и находил иногда какие–то куски горшков разбитых, амфор или статуэток. Потом выставлял на полке в доме и никому не разрешал трогать. Как–то он подозвал меня к себе и спросил:
– Знаешь ли ты, почему имя тебе такое дадено? Это я тебя так назвал.
И протягивает мне небольшую статуэтку старую–престарую. То был какой–то человек, но почему–то с крыльями.
– Греки называли его Хроносом, это их бог Времени. Хронос – означает время. Тебе мать не говорила разве этого слова? – спросил у меня дед.
Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза, будто раздумывал, как поступить, а потом сказал:
– Я тебе дарю это, как хранителя твоего. Гляди не потеряй, потому как Хронос – и твое имя. А потеряв его, ты потеряешь Время. Как жить человеку без него? А с ним ты будешь счастливым и от всех бед спасешься.
Хозяин дома встал и куда–то пошел. Его не было минут десять. Я за эти минуты успела увидеть почти воочию и деда, который рассказывал ему о Хроносе, и мальчугана с широко открытыми от удивления глазами.
Старик вернулся. И я заметила, что он что–то сжимает в кулаке.
– Вот, смотри, – сказал он с гордостью в голосе, и открыл ладонь, на которой лежала небольшая фигурка.
– Это и есть Хронос. Дед мне тогда сказал: «Это – большой Хронос, а ты – маленький Хронос, помни об этом всегда. Я всегда и помнил, хотя деда больше не видел никогда.
– Так вы не здешний? – спросила я. – Такие фигурки здесь выкопать невозможно.
– Я не здесь рожден. Мы на юге жили. Там недалеко город был большой, или мне он тогда казался таким, потому что мне самому пяток лет только было. Мама называла город Мариуполем и дед так называл его. Мне нравилось туда ездить, смотреть на рыбачьи суда и лодки, плывущие по морю. Только вскорости война началась и все наши скитания тоже начались.
– А отца своего вы хорошо помните?
– Нет. Помню, он в форме военной ходил и табаком от него пахло. И еще он носил меня на плечах, мы с ним играли так в красных конников. По двору скакали, скакали, а мама смеялась, глядя на нас. Вот смех её хорошо помню. А как–то отец пришел домой и не захотел играть со мной в конников. Он собирал вещмешок и попросил ему не мешать. Потом взял меня на руки и поцеловал. Он мне много чего сказал тогда, но я понимал, что он уезжает на войну и плакал, поэтому ничего не слышал, о чем отец говорил…
Мама побежала за ним до ворот, за руку его хватала и тоже плакала. Потом упала на колени и так стояла у ворот открытых, а отец уходил всё дальше и дальше, а потом его уже не было видно совсем.
Я удивилась тому, как точно он помнит