Ровно в ту минуту, когда Алекс наконец-то натянул одеяло по самый нос и в блаженстве закрыл глаза, в соседней комнате зазвонил телефон.
– Братец, привет! – раздался в трубке жизнерадостный голос.
– Какого черта так поздно? Час ночи. Привет…
– Неправда, у нас девять утра, – перебил двоюродный брат. – Ладно, это не важно. Слушай, у тебя есть уникальный шанс.
– Не хочу шанс, хочу спать… – устало сказал Алекс. – Егор, давай завтра? Мне утром на работу… У вас, кстати, все в порядке?
– Нет, ты не понял. Ты ведь всегда плакался, что хочешь вернуться в Россию? Что тебе только бы найти хорошую творческую работу с отличной зарплатой, а?
– Ну да… – нехотя согласился Алекс.
– Тебе повезло, что у тебя есть я. Очень повезло. Впрочем, благодарности потом. Хочешь руководить большой государственной фармацевтической компанией?
После секундного замешательства Алекс сказал:
– Ну, во-первых, у меня нет такого опыта работы. Во-вторых, у меня и здесь все нормально. В-третьих… Фармацевтическая компания в России – это что, свечной заводик по упаковке мела в импортные блистеры?
– Слушай, ты никогда не задумывался, почему люди покупают лотерейные билеты или участвуют в финансовых пирамидах? Это вовсе не потому, что они лохи. Они просто мечтают о шансе одним махом вырваться из своей серой жизни. Хоп! – и ты уже миллионер, и протекающий вторую неделю сортир тебя больше нисколечко не волнует. Вот кто ты там в Штатах?
Скромный менеджер среднего звена, да? Скажи, ты там когда-нибудь сможешь стать директором крупной компании? А? То-то! И вообще, почему я должен тебя уговаривать, ведь это ты хочешь вернуться в Россию!
– Ну да, – к долгому сопротивлению среди ночи Алекс не был готов. – А что это за компания?
– Крупная, полторы тысячи человек, шесть гектаров производственных площадок в центре Москвы. В общем, фармацевтический флагман. Ты будешь командовать наукой – с квартирой, машиной и секретаршей. Короче, срочно шли резюме. На русском. Ладно, иди спать, счастливчик.
В трубке раздались короткие гудки.
2006-й: декабрь
Кто летает в Россию зимой? Зимой надо летать во Флориду или на Карибы, ну, может быть, на юг Франции, на Кипр, но не в Москву. Впрочем, вопрос, кто летает в Россию на собеседование, был не менее риторическим, чем вопрос о зимних прогулках по Москве.
Столица Российской Федерации встретила Алекса современным, новеньким, как с иголочки, международным терминалом Шереметьево и бесснежным, почти как в Нью-Джерси, теплым декабрем. В зале прибытия Санта Клаус в санях, запряженных нефтяной вышкой, приветливо помахал ему рукой. Прямо из аэропорта он отправился к брату на работу.
В потоке целеустремленных молодых кандидатов в чиновники, снующих с кипами бумаг и прижатыми к уху мобильными телефонами, уже состоявшихся чиновников с глубоко задумчивыми государственными взглядами и красивых девушек в строгих деловых костюмах и неизменно расстегнутыми тремя верхними пуговицами блузок, Алекс почувствовал себя туристом. Пожилой охранник в штатском тренированным взглядом нашел его в общей суете и подозвал.
– Ваш паспорт?
Ни на секунду не отводя от Алекса прищуренного цепкого взгляда, он взял его российский паспорт. Худое, усталое, но гладковыбритое, почти инквизиторское лицо должно было вызывать уважение и трепет перед властью, располагавшейся в этом здании и в советские, и в допутинские, и в нынешние времена.
«Ах, ты вохра недобитая», – подумал Алекс, но, улыбаясь, спросил:
– Простите, какая-то проблема?
От такой непосредственности Алекса вохровец вздрогнул и внимательно посмотрел на цвет паспорта – документ был правильного, российско-советского цвета – сo вздохом сверил фотографию, фамилию, заранее заявленную в журнале посещений, и с нескрываемым разочарованием вернул паспорт:
– Третий этаж, комната 324. Проходите.
Спасибо, всего вам доброго, – на автомате улыбнулся Алекс, направляясь к широкой лестнице, устланной ковром соответствующего духу времени цвета коньяка ХО.
В комнате три-два-четыре Алексу предложили чаю и подождать. В мягких кожаных креслах сидели посетители – кто на самом краешке, прилежно положив свои бумаги на колени, кто вальяжно, с достоинством попивая чай или кофе из фарфоровой чашечки. Три секретарши трудились в поте лица: принтеры стрекотали, телефоны звонили, «аутлук» с маниакальным пристрастием оглашал колокольчиком прибытие очередного сообщения. Стены украшали нарисованные маслом виды Кутузовского проспекта и Садового кольца, фотографии золотых куполов на фоне бездонного неба, зимние пейзажи с березками и неизменной прогалиной, за которыми маячили православные кресты. Из окна виднелась приготовленная к сносу гостиница «Россия», часть улицы Варваркa. И, если смотреть в окно совсем по диагонали,