Подремав на скорую руку часов эдак восемь-десять, царь-батюшка соизволил откушать обильного низкокалорийного ужина и велел подать «тройной десерт» к столу государственному.
Начали, было, повара-стряпчие головы ломать сначала над словом мудрёным, затем над тем, что под него подогнать можно, и уже решили чарку одеколона отечественного разлива преподнести самодержцу в качестве десерта, но более начитанный Годунович, посоветовав им «не путать десерт с аперитивом» и вообще оставить головы в покое, отправил воеводу внутренних дел за подозреваемыми в попытке переворота для привлечения к царскому суду – самому гуманному и скорому на вынесение решения суду в мире.
Когда доставили троицу пред строгие очи государевы, уже более внимательно рассмотрели их самодержец и компания.
Подозреваемые стояли в шеренгу перед государем, и совсем без страха (что, естественно, не пришлось по душе царю и другим вельможам) и даже малейшего упрёка смотрели на царя и его грозное окружение. Первым в шеренге стоял пожилой мужичок в глухом запылённом плаще, с проплешиной на широколобой голове и с хитрой искрой в глазах.
Подле него, стоя в гимнастической стойке, рассматривал хоромы царские простолицый русоволосый юный здоровяк в лаптях, шароварах и косоворотке, подпоясанный расшитым кушаком. Замыкал шеренгу смуглый широкоплечий хлопчик в кожаных сапожках, красной шёлковой рубахе, парчовой жилетке и с золотой серьгой в левом ухе. И если физиономия первого тянула как минимум на кандидатскую, выражение лица второго – на среднестатистического пэтэушника, то третий тип, по градации мистера Чезаре Ламброзо, мог бы занимать нишу где-то между уголовником-рецидивистом и начинающим серийным маньяком, а шрам на смуглом лице придавал оному и вовсе свирепый вид. В общем и целом, эти подозрительные личности, по сути, были типичными представителями соответствующих социальных прослоек: интеллигенции, рабоче-крестьянского класса и индивидуального малого бизнеса.
Вместе с подозреваемыми в попытке переворота царю были представлены наспех собранные досье на этих самых подозреваемых.
Владибор Ильич, наглядевшись на подозрительную троицу, придвинул к себе первое «личное дело», на котором размашистым почерком воеводы государственной безопасности было написано «Василевс Премудрый: алхимик, маг, звездочёт». Пролистав «дело», государь не нашёл ничего интересного: положительная характеристика с последнего места проведения магических ритуалов, справки от участкового дружинника, отзывы от «коллег» колдунов, справки, сертификат мага третьего разряда, разрешение на индивидуальную колдовскую деятельность, короче, одни бюрократические писульки.
Не обратил только царь внимание, что в биографии алхимика отсутствовало упоминание о нескольких годах жизни (словно нарочно забыл вписать), которые тот провёл в подземельях Питиримского ордена, горных пещерах Аламбалы