«Вот это сервис! – восхитился он. – Еще не вступил в права наследования, а уже по полной программе получаю!» – А-ах! – застонал он радостно.
Рядом в унисон возбужденно задышал аппарат соседа.
Закончив разминку, медсестра приступила к самоубийству, ловко пронзив себя Зевакинской шпагой.
Сосед задергался конвульсивно. Зевакин тоже:
– Осторожно! Вторую ногу не сломай! – глухо промычал он из-под бинтов.
Воистину, не вовремя сказанное слово ранит сильнее всего.
Испугавшись звуков незнакомого голоса, наездница резко дернулась, спрыгивая на скаку на пол. Раздался звук сломанного свежего огурца, и Зевакин дико заорал:
– А! Мама! Сломался! Ах! Ох! Сломала, сука! Я же предупреждал!
– Извините, извините, – оправдываясь, зашептала медсестра, – я перепутала. Не специально! Тише! Тише! Раньше на этом месте койка Умрилова всегда стояла. Он у нас в коме уже давно. Ах, как же я перепутала?
– Сестра, врача! – взмолился бедолага, опущенный с райских высот на грешную землю. – К вам только попади – залечите! – плаксиво пожаловался он, получив наглядное подтверждение недавним мыслям.
– Что за шум? – громко спросил вошедший врач, включая верхний свет в палате. – Опять за старое, Писякина? – не удивившись, потребовал он ответа.
– Безякина я, Григорий Абрамович, – пискнула медсестра, одергивая халатик на крутых бедрах.
– Нимфоманка ты старая! – ворчливо заметил доктор. – Что тебе дежурного персонала не хватает? На хрен ты больных до смерти трахаешь? Забыла уже, как в прошлом году тебя еле-еле отмазали? У тебя же за жопой больше крестов, чем у меня после операций.
Все! Докладную пишу главному.
– Ребята, ребята, – слабеющим голосом воззвал Зевакин, – истекаю, кажется!
– О, очнулся, старичок?! Ну-ка, покажи, что ты в руках прячешь? Ух-х, б-б-б! – ужаснулся он. – Ну, все, Пизяева, конец тебе! Настоящий! На хрен ты ему сломала?
– Безякина я! Не специально, Григорий Абрамович! – захныкала женщина. – Он сам меня до смерти напугал, чуть не описалась! Прямо на рабочем месте.
Я же думала это вон тот, Умрилов – коматозный, – указала она пальцем на соседнюю койку. – Их местами, наверное, поменяли во время прошлого дежурства, когда много новеньких поступило. Умрилов раньше никогда признаков жизни не подавал, даже глаз не открывал, не то что рот.
А тут, вдруг слышу, орет прямо подо мной! Извивается, как слоновий хобот! А?! Очнулся, думаю, ожил! Вылечили мы его, наконец! Надо, думаю, на вооружение взять! Ну, я и соскочила! Да вот слишком резко. В противоход попала!
Ха-ха-ха! Рассказать девчонкам, засмеют!
– Расскажи, расскажи! Мы тебе так расскажем! Еще про нас расскажи.
Ты