Металлический гараж, что приткнулся в углу большого двора рядом с мусорными контейнерами, принадлежал нашему центральному отделению, и местный агент ничего о нем не знал. Я сам узнал про него от командира перед самым отъездом. Подойдя к гаражу, я сделал вид, что сую в декоративную замочную скважину несуществующий ключ, а сам левой рукой нажал в нужной последовательности на несколько заклепок, во множестве украшавших дверь по всему периметру. Замок щелкнул, и я вошел внутрь. Там стоял автомобиль – старый, пошарпанный светло-зеленый «жигуль»-«шестерка». С конвейера он сошел в семьдесят пятом году прошлого века, но, по заверению командира, обладал ходовыми качествами «Феррари».
Прежде всего я умылся, воспользовавшись водой из найденной на верстаке канистры, и вычистил испачканную в беготне по подземелью одежду. Потом сел на переднее сиденье, включил в салоне свет и достал из тайника под приборным щитком кожаный бумажник. В нем оказались документы на автомобиль, водительское и пенсионное удостоверения и два российских паспорта – общегражданский и заграничный. Все бумаги были выписаны на имя Алексея Борисовича Петровского, тысяча пятьдесят второго года рождения, что соответствовало моему истинному возрасту. Человек на фотографиях выглядел так, как должен был выглядеть сейчас я, не попади в свое время в Школу. Может быть, с небольшими расхождениями, но именно из-за них никто не должен был узнать в обладателе документов, новоиспеченном норильском пенсионере украинского происхождения, Владимира Кубанского, то есть меня. Номера на машине были белгородские. В бумажнике имелось даже свидетельство о временном ввозе транспортного средства в самостийну Украину.
Теперь предстояло главное. Развернув зеркало заднего вида на себя, я провел несколько специальных упражнений для мимических мышц, слегка размял лицо руками и взялся за дело. Напрягая одни мышцы и расслабляя другие, постукивая и пощипывая, я менял свою физиономию. Постепенно на лбу стали появляться глубокие складки, глаза окружили морщины, даже сама кожа лица и шеи одрябла, и на ней проступили пигментные пятна. Убедившись, что теперь я неотличим от изображения на фотографиях и никто не даст мне меньше указанных в документах лет, я занялся кожей на кистях рук – уж слишком она была гладкой и молодой. Больше ничего делать не стал, потому что раздеваться перед посторонними не собирался.
Держать лицо измененным без особого напряжения я мог примерно неделю. Потом начинались неприятные ощущения. Но грош мне цена как агенту Службы, если за такое время я не смогу добраться до Москвы.
Неожиданно в моем кармане зазуммерил сотовый телефон. На мой номер пришло СМС. Я насторожился: после введения плана «D» я не имел права пользоваться никакими видами связи, а все телефонные звонки, текстовые сообщения и вообще любую полученную из внешних источников информацию следовало расценивать как враждебную. План предписывал не отвечать на звонки и не открывать мобильные сообщения и электронные письма. Поэтому я проигнорировал сигнал. Существует такая