История Рима от основания Города. Тит Ливий

и сенаторы, бывшие еще в силах, удалились с женами и детьми в Крепость и на Капитолий и, запасшись оружием и хлебом, защищали с этого укрепленного места богов и людей, и римское имя; чтобы фламин и жрицы-весталки отнесли подальше от места убийств и пожаров общественные святыни и не прекращали культа богов, пока будут в живых блюстители его. Лишь бы только Крепость и Капитолий, местопребывание богов, лишь бы только сенат, жизненный нерв государства, лишь бы только годная для службы молодежь пережили грозящее городу разрушение, а с потерей толпы стариков, оставленной в городе на неминуемую гибель, легко примириться. И для того чтобы масса плебеев с бóльшим спокойствием отнеслась к этому, старые триумфаторы и бывшие консулы громко говорили о своей готовности встретить смерть совместно с ними и не обременять и без того угнетаемых нуждою воинов своими немощными телами, не способными ни носить оружие, ни защищать отечество.

      40. Такие слова утешения слышались среди стариков, обреченных на смерть. Потом они же обратились со словами увещания к отряду юношей, провожаемых на Капитолий и в Крепость, поручая мужеству и юношеским силам их судьбу города, как ни кажется она отчаянной, но все же города, остававшегося победителем во всех войнах в течение трехсот шестидесяти лет. Когда те, на которых покоилась вся надежда и опора, стали уходить от тех, которые решили не переживать гибели плененного города, то уже одной этой сцены довольно было для того, чтобы возбудить в присутствующих чувство жалости; но когда раздался плач женщин и началось метание их то к тем, то к другим, потому что они бросались к мужьям и сыновьям, спрашивая, на какую участь они их обрекают, – тогда уже ничего не оставалось, чтобы дополнить картину человеческого бедствия. Бóльшая часть женщин последовала, однако, в Крепость, за своими родными; никто их от этого не удерживал, но никто и не звал: расчет о выгоде для осажденных от уменьшения бесполезной для войны толпы народа встречал возражение в чувстве сострадания. Другая толпа, состоявшая преимущественно из плебеев, которую нельзя было ни поместить на таком малом холме, ни прокормить при таком громадном недостатке в хлебе, высыпала из города и направилась в виде одной колонны к Яникулу. Отсюда одни рассеивались по полям, другие направились в соседние города, без вождя, без соглашения, каждый следуя своему собственному внушению, каждый преследуя свои собственные цели, так как общие считались погибшими.

      Тем временем фламин Квирина и девы-весталки, совершенно оставив попечение о своей собственности и совещаясь только о том, какие из священных предметов им следует взять с собою, а какие, ввиду физической невозможности нести их все, оставить, или как придумать надежное место, в котором бы можно было сохранить такие предметы в целости, сочли за лучшее, закупорив их в бочонки, зарыть в часовне, ближайшей к дому Квиринова фламина, на том месте, где и поныне люди остерегаются плевать; прочие же предметы, разделив ношу между собою, понесли по улице, ведущей по Свайному