История Рима от основания Города. Тит Ливий

также ни на одном пункте не ослаблял боя и удерживал врага, пока совсем не стемнело. Ночь заставила прекратить нерешительный бой; и неизвестность исхода держала оба лагеря в таком страхе, что, покинув раненых и большую часть обоза, оба войска удалились на ближайшие горы, каждое считая себя побежденным. Однако неприятель сидел вокруг холма за полночь, и осаждавшие только при известии, что лагерь оставлен, считая вследствие этого своих побежденными, тоже и сами обратились в бегство, каждый во мраке устремляясь туда, куда его увлекал страх. Темпаний, однако, боясь засады, держал своих до рассвета. Потом, спустившись схолма с несколькими всадниками на разведук и узнав от раненых врагов, что лагерь вольсков покинут, он радостно зовет своих товарищей и проникает с ними в римский лагерь. Найдя здесь все в запустении и покинутым и тот же самый беспорядок, что и у врагов, он, торопясь, чтобы вольски, поняв свою ошибку, не вернулись, и не зная, в каком направлении пошел консул, устремляется к Риму по кратчайшим дорогам с теми из раненых, которых он мог взять с собою.

      40. Сюда уже достиг слух о несчастном сражении и что лагерь оставлен; однако больше всего оплакиваемы были всадники, потеря которых вызывала такую же великую печаль со стороны государства, как и со стороны отдельных частных лиц, и консул Фабий, видя, что и город в панике, стоял перед воротами караулом, как вдруг вдали показались всадники. Первоначально граждане смотрели на них не без страха, не зная наверное, кто это именно, но потом сейчас же всадники были узнаны, и с появлением их страх сменился такой великой радостью, что весь город огласился кликами граждан, поздравлявших друг друга с возвращением конницы здравой и победительницей. Из опечаленных незадолго перед тем домов, которые уже посылали своим последнее прости, выбежали люди на улицы, а испуганные матери и супруги, забыв от радости о приличии, бегом устремились навстречу отряду, каждая бросаясь с увлечением к своим близким и едва от радости владея собою. Народные трибуны, привлекшие к суду Марка Постумия и Тита Квинкция за неудачные действия их в сражении под Вейями, пользуясь свежим чувством озлобления к консулу Семпронию, находили настоящий случай удобным для возобновления ненависти к обвиняемым.

      Итак, трибуны перед созванным на сходку народом кричали, что вожди предали государство Вейям, что, вследствие безнаказанности их, консул теперь предал свое войско в войне с вольсками, отдал на избиение храбрейших всадников, постыдно покинул лагерь. В это время один из трибунов, Га й Юний, приказал позвать всадника Темпания и в присутствии всех обратился к нему со следующими вопросами: «Спрашиваю тебя, Секст Темпаний, находишь ли ты, что консул Гай Семпроний вступил в сражение в удобный момент, что он подкрепил армию резервами, что он вообще выполнил обязанности хорошего консула? И когда римские легионы были разбиты, ты ли это сам и по собственному ли своему почину спешил всадников и дал благоприятное направление сражения? А потом, когда ты со своими всадниками был отрезан