Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы. Михаил Иванович Пыляев

в волнах.

      Дело это почти десять лет оставалось безгласным, несмотря на общую его известность, но наконец нашли нужным поднять его, ввиду того, что Россия, воюя с Персией, приняла на себя защиту прав принцева брата Сали-хана, спасшегося в Астрахани и жившего в России забытым, пока он не сделался нужен, как предлог для войны с Персией.

      Над Потемкиным было наряжено следствие – вся Москва заговорила об этом скандале; Потемкин сделался очень болен. Жена его, красавица Прасковья Андреевна (урожденная Закревская, род. в 1763 г., ум. в 1816 г.), растрепанная, простоволосая, с воплем и слезами приходила к Иверской поднимать образ Богородицы и несла его к себе в дом молебствовать по улицам Москвы. Жена Потемкина славилась своей красотой и пользовалась восторженною любовью князя Таврического.

      Когда в 1789 году при главной квартире его, рядом с военным штабом образовался, к удивлению России, другой – женский, то в числе лиц последнего, как говорит П. П. Бекетов³⁸, Прасковья Потемкина занимала первое место.

      Современники сохранили для потомства имена этих патриоток, облегчавших воинские труды светлейшего. Это были: П. А. Потемкина, гр. Самойлова, кн. Долгорукая, гр. Головина, кн. Гагарина, жена польского генерала де Витта. Энгельгардт в своих «Воспоминаниях» говорит, что жене Потемкина «его светлость оказывал великое внимание». Это внимание доходило у него до боготворения. Вот как выражал Потемкин страсть «к сударушке своей Парашеньке»: «Утеха моя, сокровище бесценное, ты дар Божий для меня, – писал он ей. – Целую от души ручки и ножки твои прекрасные, моя радость… Дурочка моя умненькая, je vous porte dans mon coeur…

      Жизнь ты моя, тобою моя жизнь приятна, бесценная, ангел, которым сердце мое наполнено… Я, видя тебя благополучною, буду счастлив и в архиерействе подам мое благословение; облачась пребогато, скажу к тебе: да победиши враги твоя красотою твоею и добротою твоею. Знаешь ли ты, прекрасная голубушка, что ты кирасиром у меня в полку! Куда как шапка к тебе пристала, и я прав, что к тебе все пристанет. Прости… целую ручки ангельские» («Рус. Стар.». T. XIII, 1875 г.).

      Возвращаясь к другому Потемкину, мы видим, что он, обвиняемый в грабеже и убийстве, впоследствии издал стихотворение: «Глас невинности». На это стихотворение явился колкий и ядовитый ответ – «Возражение на “Глас невинности”». Подобных возражений было еще три: одно из этих сатирических посланий приписывали Державину, последнее, по выражению Болотова, «летало всюду в Москве и читано было многими».