Накопившаяся за рабочий день усталость тяжелым неудобным рюкзаком давила на плечи. Народ в женской раздевалке медленно рассасывался. Румяная девица из столовой бойко торговала привозными французскими чулками. Порывшись в сумке, Рита выбрала светлые. Андрею больше нравились черные, но ей они совершенно не шли. Странно, мужчины часто не понимали элементарных вещей.
– Эти! – Она помахала коробочкой и пошла примерять.
– Хороший выбор! – похвалила ее девица и подмигнула. – Я сама такие же ношу! – И она радостно предъявила громадную белую ляжку, в которую хищно врезались замысловатые кружева. – Не падают!
Новые чулки доверия не внушали. Сомнительная силиконовая полосочка, призванная удерживать ажурный капрон на бедре, могла запросто подвести.
– Да не переживай, – отмахнулась от Ритиных переживаний Горецкая. – Не трусы же упадут, если что!
– Трусы тоже могут упасть, – произнесла Лизавета. Она сидела на скамейке и даже не начинала переодеваться. Как обычно – собиралась с мыслями и медитировала.
– Лизка, рабочий день давно закончился! – толкнула ее в плечо Валерия. – Хватит тут тормозить. По домам пора.
Дебелая девица, только что продавшая Рите чулки, приветливо улыбнувшись, продефилировала мимо подруг в душ. Абсолютно голая, белокожая, с громадной грудью, нависавшей над рыхловатым животом.
– Вот это фигура! – завистливо вздохнула Лизавета. – Просто Даная!
– Да уж! – обалдело протянула Рита. Богатство форм и незакомплексованность юной нимфы потрясали.
Горецкая фыркнула, неодобрительно пробормотав что-то про фитнес.
– А Слава говорит, что женщина должна быть крупной, – вдруг грустно сообщила Лизавета. – Как у Рембрандта.
– Толстой? – уточнила Лера. – Чтобы пузо, целлюлит и грудь ниже пупа? Тогда это я!
– Нет, просто большой! Почему толстой? – обиделась за своего художника Лиза. – Даная не толстая.
– Да ты что? – хихикнула Горецкая. – Ты мне льстишь. Так я не поняла, в чем проблема? В твоем голосе, Бабаева, такая тоска, что я переживаю. За искусство в том числе.
– Я не дотягиваю до стандартов, – пояснила Лиза.
– Нет, ты от ответа не увиливай. И будь добра, перейди с птичьего языка на человечий. До каких стандартов не дотягивает твоя модельная фигура, которой завидуют все тетки в нашей конторе?
– До живописных. Надо чуть массивнее быть.
– Нет, вы послушайте эту дурищу! – ахнула Горецкая. – Бабы на одной капусте сидят, по ночам холодильник на замок закрывают, в спортзалах прыгают до полного одурения и взбалтывания мозга, лишь бы не быть массивнее! А эта пигалица переживает! Да твой Слава больной на всю голову! Даже не вздумай его слушать!
– Я не могу не слушать, – возразила Лиза. – У нас назревают проблемы. Я чувствую. Он мной недоволен.
– Ишь ты, петух гамбургский! – воскликнула Рита. – Недоволен он! Ван Гог, тоже мне!