Его поразило упоминание об Иркутске.
Так ничего и не купив, обратно к компьютеру он помчался с желанием восполнить тот информационный вакуум, который образовался за эти молниеносно прошедшие месяцы одиночества.
Так, с опозданием Тихон узнал, что происходит в мире. Роясь в устаревших сообщениях Сети, он читал про перевороты и про дележ собственности и ресурсов, про БЭН и его место в изменившемся миропорядке. А через три дня, спровоцированный чьей-то безумной выходкой, ядерный шторм пронесся по всей Сибири. Те, кто не успели покинуть свои города, оказались в роли заложников, которым предстояло умереть вместе с захватчиками.
Схлопнулась экономика и кончились деньги. Тихон пытался искать работу, но постоянной не находил. Домик пришлось оставить и сменить на комнатушку. А вскоре он распрощался и с компьютером, однажды сломавшимся без надежды на замену. Полуголодный, как и миллионы соотечественников, он пережил первый год. Верхушки пытались что-то решать, но, как всегда, за счет собственного народа. Правительства менялись одно за другим, пока, наконец, не выдали «на гора» идею о том, что правильнее будет обустроить Россию в ее европейских границах, чем пытаться вернуть навсегда утраченное.
С глаз долой, из сердца вон. Жизнь в стране, урезанной до территории времен Ивана Грозного, потихоньку стала налаживаться. Но душою Тихон был ТАМ, – где была его родина, которую предали те, кто издавна считал, что Сибирь и Дальний Восток – это не Россия, а так, придаток, с которого можно кормиться.
Контроль над территориями за Уралом прибрало в свои руки Бюро эксплуатации недр. Цивилизованная вроде бы структура, с подразделениями во всех вполне цивилизованных государствах. Корпорация, состоящая из отдельных людей, каждый из которых мог считаться милым, порядочным человеком. Но в совокупности эти тысячи милых порядочных людей образовывали чудовищную и бесчеловечную машину по нещадному извлечению ресурсов.
Не дожидаясь, когда спадет радиационный фон, БЭН объявило свои территории зоной свободной добычи и начало набор волонтеров. Тихон без сомнений отправился в контору по найму. Перемена образа жизни сулила возможность вернуться на родину. Тогда он еще не понимал, что возвращаться-то, собственно, некуда...
Так как в нем всегда жива была техническая жилка, он записался на краткосрочные курсы наладчиков шахтного оборудования. Правда, обязательство отработать перед компанией положенный по контракту срок не давало возможности жить по своему усмотрению. Три года он отпахал на восстановленных и вновь открываемых шахтах. Каждую неделю приличная сумма ложилась на счет, но куда тратить деньги, он не задумывался. Работать приходилось в суровых, подчас жесточайших условиях. Постепенно, как подсознательное стремление к смерти, рождалась в нем жажда риска. Это позволяло забыться, целиком отдаться