Арбалетчики выстрелили вновь. Рысь смогла сесть, всё ещё держась за бок; но прежде, чем болты долетели до развернувшейся наконец телеги, которую пятеро неупокоенных тащили сейчас тряской рысью по заснеженному городскому выгону, Фесс встал в повозке, выпрямившись во весь рост. Посох с ярко горящим навершием описал вокруг некроманта один круг, другой, третий; движение все убыстрялось и убыстрялось, Фесс походил сейчас на одного из героев волшебных сказок Синь-И, обезьяньего принца Хан-Умм-Анна, чьим излюбленным оружием как раз и был посох, которым доблестный принц, ухитрившийся поссориться со всеми небожителями, отбивал в бою даже пущенные в него молнии, каменные ядра и прочее, обрушенное на его бедовую голову разъяренными противниками.
И стоявшие на стене оцепенели от ужаса, потому что некромант, крутя свой посох, выкрикивал какие-то слова на не ведомом никому языке – никто не знал их точного значения, но смысл люди поняли безошибочно: проклятый чернокнижник призывал на их несчастные головы все бедствия вселенной, суля пожары, наводнения, содрогания земной плоти, нашествия саранчи и нежити, подъём мертвецов из могил, набеги не только троллей и огров, но также и половинчиков из-за Вечного леса, которые, как известно, напасть хуже троллей и огров, вместе взятых.
Арбалетные болты бессильно отскакивали от бешено крутящегося посоха, его каменное навершие описывало круги с такой быстротой, что вокруг некроманта словно бы вспыхнуло кольцо янтарно-жёлтого пламени. С полдюжины стрел угодили в зомби, но мертвяки, даже с торчащими из их голов железными древками, продолжали тащить телегу столь же невозмутимо, как и без оных. Невольно люди опускали оружие, со страхом провожая взглядами кошмарную процессию – те, у кого хватило на это духу. Самые смелые послали ещё несколько стрел – тоже без всякого успеха.
А снег валил всё гуще и гуще, небеса словно отзывались на призыв измученной земли, прячущейся под белыми завесами, словно малыш в кроватке, укрывающийся с головой одеялом от ночных страхов. Белая плотная мгла окутывала поля, спускались сумерки, и очень скоро стрелки вынужденно отставили арбалеты – видно было в лучшем случае на два-три десятка шагов.
…Как бы то ни было, его светлость господин барон Дунабар мог торжествовать победу. Некроманта сразить не удалось, но и в славный лен господина барона проклятый чернокнижник не проник – умчался в ночь на своей телеге, влекомой поднятыми для ужаса и злодейств мертвецами…
Что и говорить, надолго хватит этого вечера добрым муграрским обывателям, и после пары-тройки лет никто и сомневаться не будет, что злодей-некромант сгинул, сражённый меткой стрелой одного