Но в то время его стихи, по правде говоря, не производили такого уж большого впечатления, и в лидерах он у нас не числился, а его песни на рентгеновских пленках («на костях», как тогда говорили) только еще начинали ходить по рукам. И еще не появилась в «Комсомолке» подметная статья «Осторожно, пошлость!», которая, вопреки замыслу ее публикаторов, только привлекла к Окуджаве всеобщее внимание.
Однажды Булат пригласил меня на один из своих концертов, который состоялся в студенческом клубе МАИ. Зал был полон, публика стояла в проходах. Все было хорошо: аплодисметы, цветы.
Но вдруг после очередной песни, когда хлопки почти стихли, и Окуджава, поставив ногу на сиденье стула, взялся за гриф своей гитары, из зала донесся странный перебор раздраженных голосов. С места поднялся высокий пожилой мужчина, напоминавший то-ли военного, то-ли преподавателя марксизма-ленинизма.
– Что же это получается? – Громким хорошо поставленным голосом вопросил он, показывая рукой на сцену. – В советском вузе, на советской сцене поются пошлые кабацские песни. Ни мелодии нет, ни гармонии, одна сплошная цыганщина. И это еще называется музыкой?
В зале поднялся шум, с разных сторон понеслись выкрики, кто-то крикнул:
– Правильно, не нужны эти ресторанные побрякушки!
Окуджава снял ногу со стула и подошел поближе к краю сцены. Я увидел в его глазах непонимание и обиду. Он помолчал немного и, подождав пока в зале стихнет, сказал негромко:
– Но ведь в рестораны тоже люди ходят.
Ему зааплодировали.
КОМСОМОЛЬСКИЙ ЛИТЕРАТОР
Нашего настоящего неформального лидера, на занятиях в ЦДКЖ всегда сидевшего рядом с руководителем, звали Владимир Котов. По поводу тех или иных стихов он подавал лаконичные, дельные и точные реплики.
Котов был старше нас, окончил уже институт и в противоположность почти всем остальным, начинающим, был профессиональным литератором. Котов работал в литературной редакции "Комсомольской правды", где на зависть другим кружковцам периодически появлялись его стихи, помнится, очень техничные, этакие "правильные", но довольно скучные.
Хотя позже у него была и удача: он написал текст песенки «Не кочегары мы не плотники» для ставшнго знаменитым фильма «Высота».
У него была благообразная вальяжная внешность, он носил хорошо отутюженный темносиний костюм и всегда был при галстуке. А его приятная манера дарить каждому крепкое рукопожатие рождала робкую надежду на его возможную поддержку. Поэтому многие к нему подлизывались, наивно полагая, что он протолкнет их опусы в газету. Не знаю, помог ли он когда-либо кому-нибудь, но по поводу его вероятного участия в публикации той самой статьи о пошлости у меня есть серьезные подозрения.
Такие судьба играет игры: никому