– Ну, значит, мы сели неправильно, – сказал Эдисон. – Мы с нею по идее образуем фракцию собачьих кличек, с девизом «наши предки типа выпендрились», а вы, Иван да Марья, – фракцию простонародья, класс крепостных крестьян… что, скажете, не так?
– Да нет, нормально сели, – вытолкнул Иван.
– Ну да, конечно, – хмыкнул дядька, – бедром к бедру лица не увидать. А так вы с Машей постоянно можете играть в гляделки. Смотри, Ордынский, все по-твоему выходит.
– Ну все, теперь нам всем завидуют, – сказал Маша с плутоватой гримасой, – те, кто у барной стойки. Как мы – раз-раз, и сели. – И вдруг вгляделась в Эдисона с Иваном подозрительно-насмешливо. – Ну и видок у вас вообще-то. Вы вместе очень странно смотритесь.
– А что тебя так напрягает?
– Ну, кое-кто кое-кому почти в отцы годится. Да и вообще вы слишком разные. Ты, папочка, такой прожженный, а Иван… стоп-стоп, мне кажется, я поняла. По-моему, кое-кто тут учит коего-кого знакомиться с девчонками… ну как? Я угадала?
– Зришь в корень, детка, что-то в этом роде.
– Отец выводит сына на охоту? – округлила бестия глаза.
– А что? Такого не бывает?
– Ну да, вы чем-то вправду похожи друг на друга.
– Ну, он мой дядя, – сознался Иван.
– Ну что, мы, может, выпьем что-нибудь? – проворчал Эдисон. – Мохиты-маргариты, чай-кофе там, горячий шоколад.
– Пожалуй, розовый «Мартини».
– Ты, может быть, еще и сигаретку попросишь у меня? Не надо тебе, Марья, разочаровывать Ивана, он – убежденный сторонник здорового образа жизни… Ну что, поскольку мои знания в области балета уже исчерпаны, тогда вы, может быть, расскажете нам что-то интересное?
– Что именно бы ты хотел услышать?
– Ну, расскажите нам о каторжном труде, об опыте преодоления, о жертвах во имя искусства. Скажи мне, это правда, что нет несчастья большего, чем если ты к тринадцати годкам обзаведешься грудью и округлишься в бедрах, то есть станешь, собственно, похожей на женщину? Что, надо, чтобы косточки торчали? Всех жирномясых что, и вправду вышибают пинком под зад и не дают дожить до выпускного? Ну, судя по вашей теперешней тонкости, великая чистка рубежного пятого класса обеих не коснулась совершенно.
– Это он так вот ничего не знает, – сказала Джемма с ложно-негодующей усмешкой.
– Сейчас вы нам все расскажете, детки, – свирепо завращал глазами Эдисон. – Колитесь давайте, как кто проходил контрольное взвешивание. Что, наедались за день до весов фуросемида и каждые пятнадцать минут бегали в сортир? Ходили с синяками под глазами, зато два с половиной килограмма минус.
– Да ну, у нас такого не было – зачем? Мне лично вообще не надо, – напыщенно-самодовольно заявила Маша. – Я хоть быка могу, хоть весь «Макдоналдс», и хоть бы мне хны. Зато вот Джемма… – взглянула