– Ладно, молчу. – Но Этери тут же добавила: – Хоть портрет деда продай.
На другой стене среди прочих картин висел сделанный Катиной рукой карандашный портрет Сандро Элиавы.
– Да ну тебя, Фирка, что ты пристала, как банный лист? Это тоже память. Знаешь, чего мне стоило уговорить его позировать без очков?!
Александр Георгиевич Элиава, отсидев срок в тундре, носил светозащитные очки с толстыми желтоватыми линзами. Однажды Катя уговорила его попозировать для карандашного наброска. Этери считала, что Кате удалось исключительно удачно передать мудрую слепоту взгляда, проницающего пространство внутренним зрением. Катя не спорила.
– Ну хоть на выставку дашь? – Этери опять вернулась к картине в торце. – А деда можем отсканировать. Утешусь копией.
– Нет, и на выставку не дам. Извини.
– Ну почему?
– Фирка, ну ты прямо как маленькая. На выставку – это надо проводить атрибуцию, выяснится, чья картина. С меня еще налог вычтут! А может, и вообще отнимут, у меня ж ни дарственной, ничего.
– Разве он тебе не надписал?
– Надписал на той стороне, но это почерк сверять… Такая морока! А на какую выставку ты его целишь?
– Ладно, забыли, – вздохнула Этери. – Только не отдавай Айдан.
Айдан Салахова, как и Этери, была знаменитой галеристкой и дочерью прославленного художника.
– Вот ненормальная! – рассердилась Катя. – Я тебе отказала, думаешь, я отдам конкурентке?!
– Да ладно, я только так сказала.
– Пошли на кухню, – предложила Катя. – Я тут котлеты затеяла.
Пошли на кухню. Этери вынула свои шоколадные сигариллы.
– Ой, Фирка, не кури тут! – поморщилась Катя. – Знаешь, как фарш впитывает дым?
– Ну подумаешь, будут котлетки с дымком! Копчененькие… А где мне курить? – жалобно протянула Этери. – Внизу нельзя… Живу, как в гетто. Я в окно курить буду, о’кей? Вообще я тебе удивляюсь, Катька, как ты сама до сих пор не пристрастилась.
– Я в школе курила, – нехотя призналась Катя, – потом забеременела и бросила. А потом уже как-то жалко было снова начинать…
– Ну и зря. Я два раза бросала, когда рожала, потом снова начинала. Курильщики – это братство!
Этери уселась на подоконник, приоткрыла окно и закурила, а Катя вымыла мясо и начала проворачивать фарш на котлеты. Ей хотелось нормальной жизни, домашней кухни, сложных в приготовлении блюд…
– Вот черт, – сказала она, – надо было мне электрическую взять из дому. В этой дурацкой шарманке пока провернешь…
И она запела, вращая ручку механической мясорубки:
Трансвааль, Трансвааль, страна моя…
Этери засмеялась, а Катя вдруг заплакала, бросив «дурацкую шарманку». Этери сорвалась с подоконника, забыв про свою сигариллу, и подбежала к ней.
– Ты чего ревешь?
– Как подумаю, что Санька там небось голодный сидит…
– Атставить! –