Колли Данбрук отчаянно боролась с уличным движением Балтимора. Время отъезда из Филадельфии, где она проводила трехмесячный академический отпуск, было выбрано неудачно. Увы, она слишком поздно это поняла. Когда раздался звонок с просьбой о консультации, она думать забыла о времени, о часе пик, о хаосе, царящем на окружной дороге Балтимора в среду, в четыре пятнадцать пополудни.
Весь отпущенный ей природой запас терпения Колли использовала на работе, требовавшей, помимо всего прочего, колоссальной выдержки. На все прочее терпения у нее не хватало.
Непрерывно сигналя клаксоном, подрезая другие машины и не обращая внимания на возмущение водителей, Колли вгоняла свой обожаемый старый «Лендровер» в просветы между машинами, где могли проскочить разве что игрушечные автомобильчики.
Семь недель она не была на раскопках. Хорошо зная Лео Гринбаума, Колли мгновенно уловила волнение в его голосе. Не такой он человек, чтобы просто так приглашать ее в Балтимор взглянуть на какие-то кости. Значит, это очень интересные кости.
Видит бог, ей нужен реальный проект. Ей до одури надоело писать статьи в журналы. Колли была убеждена, что археология – это не лекционная работа и не публикации. Археология для нее сводилась к раскопкам. Она привыкла работать под палящим солнцем, под проливным дождем, утопая в грязи и отбиваясь от полчищ комаров.
Для нее это был рай небесный.
Когда радио у нее в машине перешло к новостям, она переключилась на компакт-диски. Болтовня диктора только раздражала. Рычащий рок со своими рваными ритмами больше подходил для этой ситуации.
Зазвучал «тяжелый металл», и настроение у нее сразу улучшилось. Ее золотисто-карие глаза загорелись за стеклами дымчатых очков, пальцы машинально выбивали дробь по рулю.
Колли предпочитала носить длинные волосы – их можно было стянуть на затылке и запихнуть под шляпу, а не подстригать и укладывать. К тому же у нее хватало здорового кокетства, чтобы понять, что прямые длинные волосы цвета меда ей к лицу.
Глаза у нее были удлиненной формы, брови – почти прямые. В ранней юности она считалась хорошенькой, теперь, ближе к тридцати, ее уже можно было назвать интересной женщиной, но когда она улыбалась, на этом лице появлялись три ямочки: одна на каждой загорелой щеке и еще одна – над правым уголком рта. Мягко очерченный подбородок не выдавал того, что ее бывший муж называл твердокаменным упрямством.
Впрочем, то же самое она могла сказать о нем. И говорила при каждом удобном случае.
Почти не притормаживая, Колли повернула на стоянку. Институт Леонарда Гринбаума располагался в безобразной, по ее мнению, десятиэтажной стальной коробке, но в превосходно оборудованной лаборатории работали лучшие специалисты в стране.
Колли поставила машину на место для визитеров, выпрыгнула во влажную жару, напоминавшую не воздух, а горячий суп, и торопливо прошла ко входу. Дежурная, окинув ее взглядом, увидела перед собой стройную, спортивного вида женщину в несуразной соломенной