– Или для Костика Лопушинского, – сказал девичий голосок.
– Для кого? – не понял лектор.
– Для Лыша, – сразу объяснили ему два голоса.
– А-а… – усмехнулся лектор. – Этот так… А если всерьез, то касаться упомянутой темы на нашем уровне, я бы сказал… некорректно. Да… Иначе это может вылиться в псевдонаучные дискуссии, в болтовню, вроде нынешних безответственных слухов про так называемую ближнюю Колею …
Кто-то негромко захихикал.
– Не вижу повода для смеха… – сдержанно обиделся лектор.
– Да нет, это Машка Олега щекочет, – разъяснил басовитый юноша.
– Дети… – вздохнул лектор.
Во время разговора Валерий и Витя стояли неподалеку. А теперь отошли.
– Странный университет под открытым небом… – сказал Валерий.
– Это профессор Волоков. Он часто так просвещает юный народ. Вместо привычных лекций в помещении…
– Мне показалось… как-то излишне популярно просвещает. На уровне школьного кружка…
– Но это же пединститут, подготовительная группа. И к тому, же не физики и математики, а филологи… Зато все почти понятно. А вот у нас в университете доктор Яснопольский есть, он как начнет об альтернативных теориях пространственно-временного континуума… У мировых светил на портретах уши в трубочку…
Валерий не сдержал удивления:
– Разве здесь есть университет?
– Я про столичный. Там я на философском, на заочном, третий курс…
– Философия – мать наук. Сударь, я снимаю перед вами шляпу.
– Надень обратно, темечко простудишь, – отозвался подпоручик с печалью. Видимо, вспомнил тяготы учебы.
– А этого обормота, Костика Лопушинского, нигде нет, – сказал Валерий.
– Вон еще костерок. Последний шанс.
Маленький костер горел у самого откоса, рядом с репейной чащей. Вокруг стояли две девочки и трое мальчишек… И Лыш среди них!
Витя окликнул с пяти шагов:
– Лыш! Иди-ка сюда!
На подошедших заоглядывались, кто-то сказал «Витя, привет», а Лыш (чуть запинаясь) подошел быстро и безбоязненно. Глянул с ожиданием:
– Чего?
– Дело есть, – сказал Витя. – Вот у него… – Кивнул на Валерия и отошел.
– Ты меня помнишь? – спросил Валерий.
Лыш не удивился:
– Конечно. Ты Валерий. Днем виделись на дворе… – (Небо еще было светлым, узнать собеседника не трудно.)
– Ну да… А когда прощались, ты сказал слова… «Аакса танка, тона…»
Кажется, Лыш насупился:
– Ну, сказал… А чего? Это же не обидные слова…
– Да конечно, не обидные! А как они переводятся, знаешь?
– Вроде бы, знаю. Примерно… Будто как «всего хорошего тебе»… А что?
– Да удивительно же! А на каком это языке?
– Понятия не имею, – холодновато сказал этот непонятный