– Чай у Михаила Семеновича попьете, – сказала мама, с немалым огорчением рассматривая трещину на чашке. – Надо отца попросить, чтобы устроил в полках крепления для посуды. Надо же, моя любимая, мама подарила.
Лена жалобно глянула на Короля. Склеивать трещины нельзя, в них все равно останется след темной удачи, надломившей целостность предмета, подточившей его суть. Возникнет ущерб: испортится настроение после чаепития, участятся ссоры в доме. Угостить незнакомого человека, вынести ему воду в надтреснутой чашке – это в нашей стране прямое оскорбление, не меньше.
– Нет в ней ущерба, – пожала плечами я, рассматривая чашку. – Может, показать дедушке Марку?
– Покажи, – согласилась мама.
Бережно завернув чашку в чистое полотенце, он передала ее мне, и мы с отцом пошли в седьмой вагон, каждый со своим поручением. Полагаю, что мое – важнее. Подумаешь, тот пансион или другой. Я дочь Короля, не пропаду, и плакать мы с незнакомой Томой не станем, отучу. А вот жить возле столицы… ну ладно, себе могу сказать, но шепотом: побаиваюсь. Если Юнц раскусил меня в одно мгновение, не окажутся ли излишне глазастыми и иные маги? Опять же день за днем на одном месте, постоянно общаясь с одними и теми же людьми. А ну как рассмотрят они мою излишнюю везучесть?
– Пап, стоит ли нас переводить в столицу?
– Малыш, ты плохо понимаешь, что такое город, – отозвался отец. – Мама у нас мудрая, она права. В убогом и малолюдном захолустье ты заметна, как единственная сортовая роза в заброшенном саду. Большой город набит людьми, там друг к другу относятся без внимания. Порой соседей по имени не знают, в лицо не опознают. Ты просто не стреляй в пансионе из пистолета, не устраивай показательных драк и не играй в карты.
– Но папа, я никогда…
– Именно, – хохотнул Король. – Пока за картежным столом не замечена. Прочее же ты проделала блестяще. Даже для поезда слишком приметно, настолько, что я буду изо всех сил стараться ускорить твой отъезд к Тамаре.
Пришлось молча кивнуть. Он прав, как всегда.
Гостевое купе встретило нас полнейшим невниманием к самому факту нашего появления. Ректор полулежал на диване: ворох подушек за спиной, огромная медная грелка в ногах, сам укутан парой шерстяных пледов – розовый, сытый и помолодевший. Саня пристроился рядом, рассыпав по пледу свои сокровища из знаменитой банки. И вместе с новым дедушкой восторженно наблюдал за ожившим оловянным солдатиком. Тот по команде брал на караул, щелкал каблуками и поднимал к губам рожок. Стеклянные шарики, сверкая и испуская разноцветные лучи, крутились хороводом по пледу. На пуговице переливалась карта рельсовых путей. Свечной огарок имел на кончике фитиля негасимое синеватое холодное пламя…
– Так мы твердо обо всем договорились? – уточнил Марк, гладя брата по кудрявой голове.
– Слово, – веско кивнул Саня, выворачиваясь из-под руки. Он же не маленький!
– Я тебя заранее запишу в группу, –