Так уж повелось, что в доме ландлагенара Рюдигера фон Рауха слуг всегда нанимали и никогда не держали невольников. Поэтому тонкости общения с последними были Йоргену неведомы. Он и не подозревал, что слова его, казалось бы вполне дружелюбные, ударят в самое больное место. Нервы раба, измотанные до предела невзгодами и страданиями, не выдержали. Он уронил голову на колени и разрыдался глухо и страшно.
Это была форменная истерика, не дамская, с визгами, хохотом и всхлипами – мужчины плачут иначе, – но все равно истерика. Йорген знал, как это бывает: видел он и новобранцев на поле боя, и стражей на первом дежурстве, когда лезет ночная нечисть из всех щелей и кажется, нет от нее никакого спасения. А горше всего рыдают, проспавшись, мужики, обманом завербованные из дальних мест, по пьяному делу поставившие роковой крестик в бумагах. Плачет, воет человек, волосы на себе рвет, уже и рад бы остановиться – а не может справиться с собой. Значит, надо такому человеку помочь. И способ есть только один, душевными разговорами тут не обойдешься.
Йорген фон Раух поднялся наконец со своего ложа, подошел к страдальцу и пустил-таки в ход сапог. Прямо по шее, с размаху.
Помогло!
Слезы на глазах раба высохли моментально. Ненависть вспыхнула в них: «Да, я перестал быть человеком, я стал бессловесной скотиной без имени и чести, и будьте прокляты вы все, приложившие руку к этому превращению!»
– Ну что, легче стало? – участливо поинтересовался Йорген. – А хочешь выпить? Смотри, что у меня есть! – Он с головой нырнул под свое ложе, из пыльных глубин извлек запечатанный терракотовый кувшинчик, южным своим видом живо напомнивший рабу его родные края. – Вот! Это тебе не пиво какое-нибудь! Вино настоящее, из силонийских земель! Налью?
Раб молча кивнул. Проклятие так и не сорвалось с его губ. И новый владелец – взъерошенный, с клочьями паутины в волосах – вдруг перестал казаться воплощением всех земных зол. Ненависть ушла – осталась лишь усталость.
– Ну, за знакомство?
Раб согласно кивнул, медленно наполнил рот чудесным вином, терпким и сладостным, как воздух утраченной родины.
Ланцтрегер тоже отхлебнул из своей кружки, глиняной, грубой, для благородного напитка совершенно не подходящей. Проглотил, не поморщившись, но губы облизнул брезгливо, потому что вина на самом деле не любил, просто знал, чем можно соблазнить южанина, сделать ему приятное. Поставил кружку прямо на пол и объявил:
– Меня зовут Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм. Ты уже слышал, наверное… – Задавать вопросы он больше не решался.
– Мое имя Кальпурций Тиилл, – глядя ему в глаза, назвался раб.
Вот так и состоялось это знакомство, об исторической важности которого не догадывалась пока ни одна живая душа…
Хорошо, что он умел владеть собой и скрывать эмоции. Хорошо, что именно в этот момент явился рассыльный с приказом, предписывающим начальникам гарнизонов Ночной и Дневной стражи срочно явиться во дворец. Задержись