Алкина тетка, всю жизнь преподающая на филфаке, легко убедила брата, что, не имея ни малейшей склонности к научной деятельности, незачем поступать в университет. В педагогическом Алка выучит разговорный язык не хуже, и ее не будут утомлять лингвистическими тонкостями. К тому же она будет иметь в руках кусок хлеба на всякий случай. Неизвестно, как сложится жизнь, а учителя нужны всегда, и зарплата у них не меньше, чем у врачей или инженеров. Полковник, не имея особенных амбиций по поводу Алкиного будущего, согласился легко. А Галина Ивановна пропела медовым голосом: «Аллочка, папа правильно говорит».
Тетка нашла однокашницу в Герцена, и, ни на минуту не потеряв свою невозмутимость, Алка оказалась студенткой педагогического и будущим преподавателем химии на английском. Почему именно химии, неизвестно, Алка не отличала таблицу Менделеева от железнодорожного расписания, но что делать, куда могли, туда Алку и поступили. Как и Дашу.
Марина поступила на филфак. Соне это напомнило о ее собственной несбывшейся для Даши мечте, ей казалось, что Маринка заняла Дашино место. Сама Даша относилась к этому не так страстно, как Соня. Как родители сказали, так и правильно.
Марина, правда, бормотала что-то невнятное о будущей работе с иностранцами, выгодных знакомствах и даже, может быть, если повезет, возможных поездках за границу. Но по-настоящему важным было сейчас совсем другое.
В субботу вечером по неизжитой еще школьной привычке девочки встречались в кафе. В десятом классе они выбирали каждый раз новую мороженицу, но сейчас, понимая, что кафе-мороженое не отвечает новому положению студенток, впервые направились в настоящий взрослый бар «Висла». Раскачиваясь в манерных деревянных качелях, использовавшихся заведением в качестве сидячих мест, они заказали по коктейлю «Фрукты в шампанском» и молча наслаждались своей взрослой важностью. Первой не выдержала молчания Алка. Она все детство мечтала о собаке, безуспешно выпрашивала «хоть болонку, хоть кого» и наконец к поступлению в институт получила невероятный подарок – разрешение завести собаку вместе с самой собакой, годовалым боксером Лео. Теперь Алка любой разговор начинала со слов «А мой Лео…». Сейчас она пыталась подцепить вишенку из претенциозного коктейля и, зевая, рассказывала очередную историю о своем боксере.
– Так хочу спать, просто умираю… Лео укусила овчарка, я всю ночь его гладила, так и заснула на его подстилке.
– С твоим Лео вечно что-нибудь случается.
– Да, он такой добрый, вообще забыл, что он собака, – оживилась Алка. – Представляете, вчера пошла с ним в булочную, привязала его у входа к водосточной трубе, купила хлеб, выхожу и вижу: сидит Лео, а поводка и ошейника нет – украли.
– Алка, твой Лео пошел в тебя, такой же беспомощный. С нашей Алки тоже каждый снимет ошейник, правда, Дашка?
Даша неопределенно пожала плечами. – Теперь будешь каждый вечер нестись домой гулять. Твои род