– Старуха несчастная от страха не знает, куда спрятаться. Али вы не православные, мужики? Почто такие страсти здесь разводите? Федор!
– Да я что? – пожал плечами заводила. – Нашло на меня.
До дома ведьмы оставалось не более пятидесяти шагов, но капитан знал, что ни за что не пройдет их. Не нужно это, неправильно. Какие ведьмы в наши дни? Сами коровы сдохли, от жизни своей коровьей.
– Давай, мужики, вертай назад! – властно распорядился полицейский.
Проповедник окинул его насмешливым взглядом, чуть улыбнулся и вновь повернулся в сторону дома.
– Меня дождитесь.
– Не балуй! Стой, где стоишь!
Окрик у капитана получился грозным, но бессмысленным: монах спокойно, не замечая замешательства толпы, переступил незримую черту и направился к ограде. Остановить бы его, задержать, но идти за отцом Иваном Степан не мог, а два его следующих крика захлебнулись в моросящем дожде.
– Зря этот пришлый на Пелагею нашу взъелся, – буркнул один из мужиков.
– Во-во, – поддержал его второй. – Старуха сроду никому ничего дурного не делала.
А растерянный Федор, стоящий совсем рядом с полицейским, недоуменно крутил головой, словно вспоминая, что за напасть привела его в этот конец деревни. Или же пытаясь понять, что за сила остановила его в пятидесяти шагах от дома ведьмы.
– Только в Боге успокоивается душа моя; от Него спасение мое.
Только Он твердыня моя, спасение мое, убежище мое: не поколеблюсь более.
В Боге спасение мое и слава моя; крепость силы моей и упование мое в Боге.[1]
Иван знал псалом наизусть, но раскрытая Библия придавала ему более кроткий, смиренный вид и должна была показать ведьме, что он не ищет ее крови. В том, что Пелагея колдунья, монах не сомневался: он чувствовал волну магической энергии, идущую к толпе от дома. Как не сомневался он и в том, что сумеет справиться со старухой. Иван прекрасно знал свои возможности и понимал, что одолеет и десяток таких вот Пелагей. Хоть сразу, хоть по очереди.
– Однажды сказал Бог, и дважды слышал я это, что сила у Бога,
И у Тебя, Господи, милость; ибо Ты воздаешь каждому по делам его.
Очередной шаг дался с большим трудом. Воздух на пути проповедника стал вязким, подобно трясине обволакивал ноги, стремясь не допустить монаха к дому ведьмы.
– Нет тебе дороги сюда, человек!
Громовой голос, прокатившийся над деревней, услышал только Иван. Услышал и усмехнулся.
– Уж не ты ли преградишь мне путь?
– А если я?
– А силенок хватит?
Серьезного сопротивления Пелагея оказать не могла, но дров наломать – вполне, а потому Иван спокойно и веско дал старухе понять, кто контролирует ситуацию. Что могла противопоставить ему простая деревенская баба? Мощный удар скрутил ее невнятные заклинания и унес, как злой осенний ветер уносит желтые листья. Следующий удар закупорил магическую энергию