Когда Граису показалось, что он уже свободен, сбоку на него налетели еще трое нищих. Кто-то саданул его чем-то тяжелым по колену, и Граис снова едва не упал. Женщина-жердь вцепилась в его рубаху и дернула с такой силой, что едва не разорвала ее надвое. Через минуту уже вся свора нищих, окружив Граиса, подобно стае голодных псов, рычала и бросалась на человека, который только что щедрой рукой одаривал их деньгами.
Граис вначале только защищался, стараясь не причинять несчастным калекам дополнительных увечий. Однако, когда в руке одного из нищих сверкнуло тонкое лезвие ножа, он понял, что дело серьезно. Да и однорукий уже поднял с дороги свое шило и теперь стремился подобраться поближе к Граису, чтобы вонзить свое опасное оружие ему между ребер.
Подловив однорукого на ложном выпаде, Граис выставил руку вперед и раскрытой ладонью едва коснулся груди своего противника. Нищий с воплем отлетел на пару метров и, упав на обочину дороги, замер в неподвижности с разинутым ртом и откинутой в сторону рукой. Бросив быстрый взгляд на поверженного противника, Граис досадливо цокнул языком – выброс потока психокинетической энергии из ладони получился интенсивнее, чем он хотел.
В пылу драки ни нищие, ни Граис не заметили, что на дороге, ведущей к городу, появился одинокий всадник.
Увидев, что возле ворот происходит какая-то потасовка, всадник, пришпорив своего чеклака, пустил его в галоп. На скаку он выдернул из ножен узкий, чуть изогнутый клинок.
Налетев на нищих, всадник взмахнул над их головами саблей.
– Прочь, нечисть! – закричал он высоким, звонким голосом.
Увидев вооруженного человека, нищие сразу же бросились врассыпную. Возле дороги остались только все еще не пришедший в себя однорукий да слепой старик, скорчившийся возле стены.
– Убирайтесь прочь, твари! – погрозив убегающим саблей, прокричал им вслед всадник.
Граис поправил на себе одежду и накинул на голову платок.
– Спасибо тебе, – сказал он, подняв взгляд на своего спасителя.
– Не за что! – приветливо улыбнулся всадник и, вставив клинок в ножны, ловко спрыгнул с чеклака. – Ты и сам неплохо дрался. Мне даже показалось, что ты умышленно действовал не в полную силу.
Всаднику на вид было не больше двадцати лет. На подбородке у него только начинала кудрявиться бородка, такая же светлая и мягкая, как его волосы, зачесанные на левую сторону, что сразу же выдавало в нем выходца из восточных провинций Йера. Подтверждением этому служил и его платок с алыми кистями и вышитыми золотом