– Доброе утро, дядюшка! – Княгиня обняла хозяина, поцеловала в щечку, после чего уселась слева от него, но не рядом, а через три места.
– Доброго тебе здоровья, княже, – поклонился Зверев. – Пусто тут сегодня, однако.
– Разъехались соколы, – вздохнул Друцкий, поднимая золотой кубок рукой, обтянутой ломкой пергаментной кожей. – Не стали со стариком прощаться. Пока отдыхал на пиру, все и разъехались.
– И Федор Юрьевич тоже?
– Нет, – улыбнулся хозяин. – Ныне уж он отдыхает, не поднять. Холопы сказывали, за полночь разъезжались-то. Уж не ведаю, как и добрались. Хотя, ночи ныне светлые. Опосля еще маненько ближние други посидели. Сын, отец твой, боярин Рыканин, да Савелий Мохнатый, что под Юрьевом меня от кнехтов ливонских отбил. Вот и отлеживаются ныне. Тебе не понять, ты, вижу, опять ровно и не пил вовсе. Однако и тебе доброго здоровия. Вот, капустой кислой подкрепись, стерлядка заливная вон, в лотках имеется, студень говяжий. А хочешь, пива тебе прикажу? Мне-то, окромя кваса и рассола, ничего и видеть не хочется. Да ты сюда, рядышком садись… – похлопал справа от себя князь.
– Спасибо, Юрий Семенович, я тоже квас по утрам предпочитаю, – занял Андрей почетное, предназначенное для хозяйского сына, место.
– Ешь, пей, – широким жестом предложил Друцкий. – Что на столе – все твое.
Зверев кивнул и потянул к себе миску с рыбным заливным.
– А ты меня порадовал, сынок, порадовал, – неожиданно признал хозяин. – Племяннице своей я счастья желал, но уж не думал, что с мужем она радостью расцветет. Вижу, вижу, как изменилась, как к тебе тянется. А ведь отпускал за тебя лишь оттого, что весь век девке все едино куковать невозможно, как бы баловать ее при себе ни хотелось. Рано или поздно, а отдавать придется. Не в мужнины руки, так в монастырь судьба уведет. Опять же, с княжеством дело решать требовалось. Ты же сыну моему жизнь спас, меня от ляхов оборонил. Оттого тебя, сынок, для нее и выбрал.
Андрей молчал, не зная, что делать. Есть под такой искренний, кажется, монолог было неудобно, отвечать – нечего.
– Давеча Полину увидел – так с души моей ровно камень упал. Вижу, не просто наследника для нас под сердцем носит. Вижу, песней и любовию племянница полна. А то, сынок, многого стоит. Знай, близок ты ныне мне стал, как родной. Ровно к отцу, за нуждой любой обращаться можешь. Посему сказать хочу, что просьбу твою исполнил я полностью. Прикатили поутру все пятеро корабельщиков моих, коих отдаю тебе головой и невозбранно. Считай подарком моим для вашей с Полиной радости. Будет свой парус – глядишь, и навещать чаще станете.
– Спасибо, князь, – сухо поблагодарил его Зверев.
Как ни изъяснялся в своей любви Друцкий, у Андрея появилось сильное подозрение, что после рождения законного наследника рода Сакульских дядюшка намеревался забрать племянницу от постылого мужа к себе в усадьбу и голубить,