Из трубки понеслись частые гудки. Я стояла с пищащим мобильником в руке. Вот оно как! Только мне на жизненном пути попадаются спутники, не способные ни понять, ни простить женщину? Почему Шумаков не захотел вникнуть в мои проблемы? Отчего он не вспомнил про разговоры, которые мы вели? Неужели вычеркнул из памяти мои слова о любви, верности, ревности? Я была с Юрой всегда откровенна, и мне казалось, что он отлично изучил меня. Ну-ка, перевернем ситуацию наоборот. Я узнаю, что мой любимый человек, дабы не потерпеть крах в жизни, убил девушку, с которой имел кратковременную связь. Как я поступлю? Для начала не поверю в произошедшее, потому что знаю: Юра не способен жить одновременно с двумя женщинами, ну так он устроен.
– Умирает! Помогите! – завизжал из коридора истерический дискант. – Люди! Скорей!
Я сбросила оцепенение и полетела на зов.
В нашем офисе один туалет. Сотрудников не так много, в основном женщины, поэтому санузел очень чистый и даже украшен вазой с искусственными цветами. Но сейчас от нее остались одни осколки, пластмассовые ромашки разлетелись по полу, одна лежала прямо у головы Веры. Козлова скрючилась в позе эмбриона возле рукомойника, над ней стоял Вадим Иванович и вопил благим матом. В минуту стресса Михайлов растерял всю свою вальяжность, а вместо баса из его горла вырывался детский дискант. При виде меня шеф заорал еще громче:
– Она умерла!
Я схватилась за стену, присела около Козловой на корточки, приложила два пальца к ее шее и радостно констатировала:
– Вера жива, вызывайте «Скорую».
– Помогите! – немедленно сменил пластинку босс. – Врача! Живо!
Доктора приехали на удивление быстро и не стали терять времени. Веру положили на носилки и потащили к выходу.
– Что с ней? – рискнула спросить Алена.
– Сердце, – безапелляционно ответил парень в темно-синей форме. – Инфаркт.
Я хотела поинтересоваться у юного специалиста, каким образом он ухитрился за одну минуту поставить диагноз. Врач не делал кардиограмму, не мерил давление, даже не приложил к груди Козловой стетоскоп. Бросил на нее взгляд – и вынес вердикт. Остается надеяться, что парнишка ошибся и в больнице более опытные коллеги желторотого Гиппократа выяснят причину ее глубокого обморока.
– Инфаркт? – пробормотала Алена, когда носилки с Козловой исчезли из зоны видимости. – Верке тридцать один год. И не жаловалась она никогда на мотор. От поноса можно сильно заболеть? Если желудок вдруг расслабится, сердце работу нарушит?
– Козлова не стала бы есть пирожное, – удивилась я, – при неприятностях с кишечником держат диету.
– Некоторые едят сладкое всегда, невзирая на состояние, – произнесла полная женщина в слишком узком, совершенно не подходящем ей ни цветом, ни фасоном, ни размером платье.
– Здрассти, Карина Егоровна, – подобострастно произнесла Алена и трясущейся