– Ну, ты, Валентин Петрович, не напоминай о протеже, – одёрнул Попова Валов. – Я не ошибся в своём земляке. И что кадры у себя растит – хорошо. А строптивых мы на своё место ставить научились. Только один ушёл из жизни несломленный – твой предшественник Сергей Дмитриевич Комаров. Короче, ты отвечаешь за сельское хозяйство – тебе и решать. Понял?
– Понял, Афанасий Сергеевич, – Попов обрадовался, что на сей раз смог перекрыть Шадрину кислород.
После ухода Попова Валов задумался. Попов прав, заметил про себя Валов: Шадрин, его ставленник, действительно, становится неуправляемым. Пора его одёрнуть, в назидание другим, которых, правда, давно приучил заглядывать в рот краевому начальству, особенно ему, Валову.
Он же, Валов, перечить которому было равносильно тому, что подписать себе приговор на выброс за перила любой карьерной лестницы, полгода назад последний раз предупредил Шадрина:
– Смотри, Виктор Кирьянович, чуть споткнёшься – выпишу волчий билет. Тогда в крае, в любом его уголке, тебе работы не будет. Другие и во сне видят, как зацепиться за крайком. Тебе же предлагаю возглавить оргпартработу, членство в бюро. Помни: это последний разговор.
Шадрин и тогда отказался. И сейчас, вспоминая то предложение, понял, почему Валов не прислушался к его доводам против Аверьянова. Валов ответил по телефону, как отрубил:
– Ты же знаешь, что я горняк. Сельское хозяйство – прерогатива сельхозников. Им виднее, с ними и решай. Я же директорами совхозов не занимаюсь. Разговор о тебе. Он ещё впереди…
И вот Аверьянов перед Шадриным.
– Знаете ли, Олег Иванович, – как бы вслух размышлял Шадрин, – судя по анкетным данным, опыта руководящей работы у Вас никакого. И профиль образования, мягко говоря, не тот. У нас не чернозём, и кукурузу мы не сеем. Здесь вечная мерзлота, и на ней надо выращивать мясо для северян, чтобы уменьшить его поставки с «материка». Вас рекомендовал Попов Валентин Петрович, – Шадрин переложил с места на место принесённую секретарём бумагу. – Что такое оленеводство, Вам, надеюсь, объяснили в Магадане. Поэтому давайте за дело, принимайте совхоз. Завтра будем представлять Вас коллективу.
На этом разговор закончился. Аверьянов вышел из райкома несколько сникшим. Лоск с него слетел. Покинул кабинет Шадрина с затаённой обидой. И с опаской. От Билибино до Магадана полторы тысячи километров. Насколько бы велика ни была поддержка оттуда, она уже не рядом. До него только сейчас стало доходить: руководить совхозом с такой спецификой производства действительно будет трудно. Здесь не научно-исследовательский институт. Об этом и намёк Шадрина. Выходит, что ему, Аверьянову, придётся начинать с нуля и экспериментировать уже над собой.
На какое-то мгновение он задумался об этом, но философию дальше разводить не стал. Это было не в его правилах. Решил так: «Не боги горшки обжигают. Шадрин сильно